Г-н Вулси в прошлом являлся директором Центрального разведывательного управления США
Вскоре после 11 сентября профессор Элиот Коэн (Eliot Cohen) пустил в оборот словосочетание "четвертая мировая война", чтобы описывать нашу нынешнюю борьбу против терроризма и жульнических (rogue, англ.) режимов ("холодную войну" г-н Коэн именует "третьей мировой войной"). На страницах этого издания он утверждал, что наша нынешняя война может в значительной мере быть похожей на "холодную войну" - и потребовать от нас длительных и серьезных усилий, а также нанесения поражения тоталитарной идеологии. Некоторые подвергают осмеянию любые подобные параллели и считают аналогию с "холодной войной" притянутой за уши.
Это не удивительно. Американцам нравится верить в странное представление, которое история раз за разом опровергает: что после того, как нам удается навести порядок во внешнем мире, он должен из благодарности к нам оставаться в порядке. За последние 100 лет мы уже дважды оказывались в таком заблуждении: после первой мировой войны мы считали, что сделали этот мир безопасным для демократии, а после падения Берлинской стены думали, что "холодная война" позади. И всякий раз это звучало как призыв к продолжительному общенациональному пикнику на берегу океана.
И в 20-х, и в 90-х годах прошлого столетия мы упивались своими недавними победами и наблюдали бум на рынках ценных бумаг. В обоих случаях в послевоенный период мы сочетали самолюбование с международной безответственностью. После первой мировой войны мы не обращали внимания на появление жульнических правительств сначала в Италии, а позднее в Японии и Германии.
После "холодной войны" мы немного лучше повели себя на фронте борьбы с жульническими режимами - мы все же остановили Милошевича. Но мы оставили во власти Саддама Хусейна и бросили на произвол судьбы Афганистан после того, как помогли освободить его от советского господства: два отступления от своих обязанностей, которые позднее снова стали преследовать нас.
Только после второй мировой войны мы поступили правильно. Имея команду выдающихся руководителей и стратегов - Гарри Трумэн (Harry Truman), Джордж Маршалл (George Marshall), Дин Ачесон (Dean Acheson), Артур Ванденберг (Arthur Vandenberg), Пол Нитце (Paul Nitze), Джордж Кеннан (George Kennan) - мы со своими союзниками быстро и организованно перешли к ведению следующей мировой войны: в конференц-залах, где сверстали план Маршалла и институты новой эры, на полях сражений в Корее и в борьбе идей против коммунизма.
Успех демократий в идеологической борьбе в годы "холодной войны" был критически важным для их победы. В первой и второй мировых войнах мы дали понять, что воюем за свободу: в знаменитых 14 пунктах Вудро Вильсона (Woodrow Wilson) и в Атлантической хартии Теодора Рузвельта (Theodore Roosevelt) и Уинстона Черчилля (Winston Churchill). Но "холодная война" была примечательна тем, что нам удалось убедить многих по другую сторону Железного Занавеса, что мы не воюем с их странами, а тем более с их цивилизацией.
Мы сумели достучаться до Леха Валенсы (Lech Walensa), Вацлава Гавела (Vaclav Havel), Андрея Сахарова, до польской "Солидарности" и до тех, кто разрушил Берлинскую стену, убедив их в том, что эта война свободы против тирании, и что мы выступаем на их стороне. Они нас услышали, стали нашими союзниками. И этому мы в немалой степени обязаны своей победой.
Эта была примечательная победа: за 89 лет с августа 1914 года в мире вместо примерно десятка демократий (где правом голоса обладали только мужчины) стало, по подсчетам издательства "Freedom House", 121 демократическое государство, из которых 89 - полностью свободных, а 32 - частично свободных. Это буквально увеличение на порядок.
Сегодня более 60% правительств мира являются демократическими. Очень немногие страны встали на путь демократического развития при помощи американской военной мощи (хотя наши военные возможности, включая и ядерные силы устрашения, защищают их демократию, пока мы пытаемся уничтожить коммунистическую систему).
Было много и невоенных героев третьей мировой войны, в том числе Папа Иоанн Павел II (John Paul II), AFL-CIO (АФТ-КПП - Американская федерация труда - Конгресс производственных профсоюзов - прим. пер.) и британские гражданские служащие, которые оставили в наследство главенство закона в ряде бывших колоний.
Со времен оккупации Германии и Японии и до наших дней находились самозваные эксперты, которые утверждали, что народ "Х" никогда не станет демократией (в разные времена "Х" могли быть немцами, японцами, католиками, азиатами, африканцами, русскими). Однако же эти народы с завидным постоянством опровергали мнения таких экспертов, успешно проводили выборы и защищали гражданские свободы, руководствуясь главенством закона. Монголия и Мали, к примеру, являются вполне демократическими странами. А после того как страна стала прочной демократией, она обыкновенно живет в мире со своими соседями: демократии почти никогда не воюют друг с другом.
Нет никакой основополагающей несовместимости между исламом и демократией: более половины мусульман мира живут в демократических странах, в Индонезии, Бангладеш, Индии, Турции, Мали, на Балканах. Есть определенные специфические трудности на арабском Ближнем Востоке, где 22 арабские страны не являются демократиями (хотя в нескольких гарантированы гражданские свободы). Однако те эксперты, которые говорят нам, что арабы никогда не будут способны жить в условиях демократии, так же не правы, как и те, кто утверждал то же самое в отношении других культур. Для тех, кто настаивает на подобных взглядах, есть всего одно слово - расист.
В Ираке имеет место обрушение идеологических верований, подобное тому, что наблюдалось в советской империи в 1980-х годах. Идеология шиитской теократии рассыпается. Те муллы, которые стали наследниками аятоллы Хомейни, утратили поддержку молодежи, женщин, смелых реформаторов, которых пытали в тюрьмах. Если у мулл еще шевелятся их мозги, они должны понимать, что оказались в положении обитателей Кремля в 1988 году (или Версальского дворца в 1788 году) и могут спасти свою шкуру, только если откажутся от своей тирании.
В четвертой мировой войне, как и в третьей, мы должны понимать, что для борьбы с различными противниками необходима разная тактика. Южная Корея в 1950 году могла быть спасена только американской военной мощью, но к Польше в 1980-х годах требовался совершенно иной подход. Вполне возможно, что свобода для Ирана придет в польском обличье.
Победа в этой мировой войне будет зависеть не только от нашего умения в бою и нашей эффективности в деле ликвидации террористических ячеек. Она будет зависеть от нашей способности оторвать как можно больше наших потенциальных сторонников от наших главных тоталитарных врагов: исламистов суннитского толка ("Аль-Каиды", ее попутчиков и финансистов), шиитских исламистов (тегеранских мулл, "Хизбаллы") и Сирии, Ливии и Судана (каждый из вышеназванных режимов имеет несколько отличающиеся идеологические взгляды для оправдания угнетения). Мы этого не сумеем достичь, если станем относиться к делу без должного усердия - здесь судебное преследование террориста, там крылатая ракета. Мы это уже испробовали - и получили 11 сентября. Вместо этого необходимо, чтобы демократии изменили весь облик Ближнего Востока, как они изменили Европу.
С этой целью нам следует объединиться с миллионами честных мусульман, желающих жить в свободе и в мире с остальными культурами. Сегодня наши потенциальные союзники из числа мусульман, даже в Америке, зачастую хранят молчание, потому что их запугали исламисты и теократические фанатики. Но в их рядах есть мусульманские эквиваленты Валенсы, Гавела и Сахарова. Они нуждаются в нашей помощи, а мы нуждаемся в их помощи. Чтобы избежать столкновения цивилизаций и сократить необходимость военных столкновений, нам необходимо создать еще один альянс для завоевания свободы в этой войне, подобный тому, который помог нам победить в третьей мировой войне.
