На прошлой неделе ЦРУ было склонно считать, что Саддам Хусейн жив, а Усама бен Ладен мертв. На этой неделе ЦРУ склоняется к мысли, что Усама бен Ладен жив, а Саддам Хусейн мертв.
Разве только, разумеется, Саддам не мертв.
Даже несмотря на заявления Томми Фрэнкса, что у него есть ДНК Саддама, американские судебные эксперты не стали собственноручно рыться в развалинах тихого багдадского дома и ресторана, где Саддам и его сыновья были мишенью американцев 7 апреля (верный признак того, что они и не рассчитывали найти там какие-нибудь следы Саддама).
А прошлым вечером по разведкам поползли слухи, что Саддам сделал пластическую операцию и сбежал.
Этот человек - известный любитель косметических процедур. В 1998 году он запросил через представителей ООН оборудование для липосакции, отбеливания зубов и пересадки волос как «совершенно необходимые гуманитарные медицинские поставки». Возможно, мы так и не нашли оружие массового поражения потому, что весь припасенный им ботулиновый токсин был предназначен для изготовления не биологического оружия, как утверждал Колин Пауэлл, а ботокса?
Что если Саддам никогда и не собирался защищать Багдад? Что если он задумал концовку, как в фильме «Жар тела», где в огне сгорает двойник, а главному персонажу удается улизнуть на уединенный тропический пляж?
Это было бы не так уж трудно. Пока он лежал бы на операционном столе где-нибудь в подпольной клинике или в Сирии, иракское телевидение могло бы крутить старые видеозаписи с ним, двойники расхаживали бы по городу, а эксцентричный министр информации прикрывал бы все своей ложью.
Сразу показалось подозрительным, когда на пике американских бомбежек Багдада, с американскими войсками у входа в город, Саддам вдруг пошел гулять по городскому району Бада-Бинг в окружении родственников и главных помощников.
Стал ли жалкий тиран пылью от удара «матери всех бомб» или сменил лицо, его больше нет. И мы теперь владеем его страной, сторговав ее за 79 миллиардов долларов. Америка откололась от Британской империи, а теперь создает свою империю в том же стиле. Мы, как сказал автор «Империи» Найл Фергюсон (Niall Ferguson), «империя, не признающая этого за собой».
Очевидно, нам нужно кое-чему поучиться у британцев. Когда они вывозили сокровища из завоеванных ими стран в Британский музей, они, по крайней мере, сохраняли их для будущих поколений, чтобы те могли поспорить за права владения.
Коалиционные силы, пока сотни иракцев грабили и расхищали драгоценные реликвии и художественные ценности, накопленные за 7 тысяч лет существования этой цивилизации, охраняли иракское Министерство нефти. Рамми не обращал внимания на неоднократные просьбы ученых и археологов о том, чтобы солдаты охраняли иракскую историю в музеях так же ревностно, как они охраняют иракское богатство в нефтяных скважинах.
Министр обороны совершенно ясно высказался накануне о том, что он не слишком озабочен судьбой нескольких старых горшков на фоне всей нынешней ситуации в целом. Он назвал «натяжкой» причисление мародерства в музеях к «недостаткам» военного плана.
«Мы видели грабежи в этой стране, - говорил он на брифинге в Пентагоне. - Мы видели беспорядки на футбольных матчах в разных странах мира... Когда это случается в военной зоне, это бывает трудно остановить».
Правительство должно было на 20 секунд отвлечься от вручения контракта компании «Halliburton», чтобы защитить произведения искусства, книги и оборудование больниц.
Даже когда перед глазами у составителей военных планов уже был ужасный пример разграбления музея, они допустили дальнейшее уничтожение бесценной иракской интеллектуальной истории, когда мародеры и поджигатели грабили и разрушали Национальную библиотеку.
Если мы не планировали вывезти из Ирака принадлежащие ему художественные сокровища, это не не означает, что мы должны быть абсолютно безразличны к их судьбе.
Если мы не желаем быть империей, это не означает, что мы должны быть полностью лишены нравственного величия.
Если лидеры, развязавшие эту войну, являются нефтяниками, это не означает, что они должны вести ее, как нефтяники.
Леонард Вулф, муж Вирджинии Вулф, был послан управлять одним из районов Цейлона в начале 20-го века и подал в отставку, обескураженный трудностями поддержания оккупационного режима. По его словам, самое большее, что может сделать колониальная администрация, - это «не давать людям убивать и грабить друг друга или сжечь все дотла».
И это самое меньшее, что мы должны сделать.
