После нескольких месяцев "холодной войны" с Организацией Объединенных Наций Соединенные Штаты предложили на прошлой неделе проект резолюции, согласно которой международное сообщество получит контроль над действиями по восстановлению Ирака. Это может помочь вернуть ООН некоторое доверие, и совершенно очевидно, что шаг Вашингтона был задуман как предложение мира своим бывшим союзникам в "Старой Европе". Однако, хотя это предложение и искреннее, оно вряд ли будет способствовать потеплению отношений США с Россией, Францией, Германией и Турцией. Проблема заключается в том, что администрация Буша (Bush), внешне пытаясь вернуть себе своих традиционных друзей, на деле продолжает умалчивать о своих намерениях.
Чтобы понять смысл проблемы, необходимо вспомнить, какая информация представлялась европейцам в период подготовки к войне. Помимо различных споров и плохих предчувствий, основной проблемой являлось то, что заявляемые Вашингтоном цели войны не были логически обоснованы, а ее истинные причины обычно не раскрывались до конца или отрицалось.
Официальные цели войны, о которых говорилось союзникам, были следующие: разрушение иракского оружия массового поражения, борьба с терроризмом, избавление от диктатора. Европейцы отвечали, что в Ираке не было готового к применению оружия массового поражения, и что сохранение данного статус-кво инспекторами стоило бы дешевле, чем военная кампания; что Саддам Хусейн (Saddam Hussein) никаким образом не был связан с "Аль-Каидой". Европейцы признавали, что он действительно являлся кровавым тираном, однако напоминали, что именно США решили не прекращать его правление в 1991 году.
В Европе скудность официальных аргументов США породила подозрения, что война имела некоторую скрытую цель. В европейском общественном мнении укоренилась идея, что война затевалась из-за нефти, и эта мысль хорошо вписывалось в антиимперские настроения от Каира до Парижа.
"Нефтяной" аргумент, несомненно, был неверным. Однако это не означает, что европейцы ошибались, думая о наличии у Америки иных целей войны. На самом деле, эти цели особо и не скрывались. Они открыто обсуждались в различных аналитических организациях. Идея заключалась в том, что израильско-палестинский конфликт является самой сложной внешнеполитической задачей США, и решить ее можно только в том случае, если существенно изменить существующее на Ближнем Востоке положение вещей.
С этой точки зрения поводом для военной кампании в Ираке стало не то, что Ирак представлял собой главную угрозу, а то, что эта страна была самой слабой, и с ней было легче всего справиться. Вторжение имело основной целью показать политическую волю Америки и ее готовность к войне. Изменение ситуации на Ближнем Востоке означает не изменение границ, а оказание военного давления на существующие режимы, и подрыв их стабильности призывами к демократии.
После падения Багдада Тегеран, Дамаск и Эр-Рияд должны были понять, что Америка вернулась. Израиль начал заявлять, что необходимо немедленно что-то делать с ядерной программой Ирана. Чиновники из Пентагона намекают, что следующей целью может стать Сирия. Смысл всего этого заключается в том, чтобы заставить Тегеран и Дамаск прекратить поддерживать террористические организации, как, например, "Хезболлу". Является ли простым совпадением то, что проект резолюции по Ираку был представлен в Совет Безопасности ООН как раз в то время, когда государственный секретарь США Колин Пауэлл (Colin Powell) направлялся в Иерусалим?
Такая американская политика очень рискованна и имеет много скрытых трудностей, однако она логична и достойна одобрения, и должна быть поставлена в повестку дня. В этом случае можно будет хотя бы обсудить насущные вопросы.
Проблема заключается в том, что американские официальные лица никогда не раскрывали своим европейским союзникам реальные мотивы для войны. Основанием для их нынешнего частичного раскрытия может быть то, что консенсус в Вашингтоне был достигнут только по одному имеющему не первую важность вопросу - по свержению Саддама Хуссейна. А более объемные вопросы, касающиеся всего региона, могли бы быть донесены президентом Бушем до его европейских коллег. Однако этого сделано не было. Г-н Буш не любит путешествовать, в отличие от своего отца и от Рональда Рейгана (Ronald Reagan). Частные встречи, на которых можно было бы протолкнуть некоторые идеи, не принимая официальных заявлений, не проводились.
Государственный департамент последовательно говорил только об ограниченном круге вопросов (о терроризме, оружии массового поражения и диктатуре), и постоянно отвергал идею существования иных причин для войны. Европейским дипломатам или экспертам, обращавшимся к американским чиновникам с вопросом о более глобальных целях войны, обсуждавшихся в близких к Пентагону аналитических организациях - демократизация, изменение обстановки на Ближнем Востоке, давление на Иран и Сирию - давался ответ, что все эти обсуждения не являются официальной точкой зрения.
Согласилась бы Европа с настоящими целями войны? Конечно, нет. Но, по крайней мере, хотя бы началось обсуждение важного вопроса: имеет ли смысл трансформировать Ближний Восток посредством военного давления?
В общем, у Европы сейчас нет поводов для расстройства. В конечном счете, присоединение к коалиции означает ознакомление со всей стратегией в целом, а не слепое участие в боевых действиях. У Европы есть свои основания для беспокойства: миролюбивое общественное мнение, близость к Ближнему Востоку, большое количество мусульман среди населения, которые заявляют о своих правах гораздо громче, чем мусульмане в Соединенных Штатах.
По сути дела, администрации Буша будет очень трудно выполнить свои долгосрочные планы без поддержки союзников и международного сотрудничества. Из ситуации в Ираке американская общественность вскоре поймет, что американские войска являются оккупационной армией. Этим и объясняется предпринятая на прошлой неделе в ООН попытка перемирия. Пока союзникам США и Организации Объединенных Наций не будет предоставлена существенная роль, Америка будет вынуждена управлять Ираком на протяжении многих лет, а также держать там десятки, если не сотни тысяч солдат.
Вашингтон заявил, что он сможет создать дружественный, демократический и стабильный Ирак в течение двух лет. Однако забудьте об этом. Выполните хотя бы две из этих целей и будьте довольны. Демократия не может существовать без национализма, и рано или поздно иракцы поставят под вопрос американское присутствие в их стране. Соединенные Штаты не смогут справиться в одиночку с движущей силой Ближнего Востока. Речь идет не об исламизме, и не о стремлении к демократии, речь идет о простом национализме - в какие бы одежды он ни рядился: демократии, средневекового тоталитаризма или рьяного ислама.
