Германия после расширения НАТО и Европейского союза в восточном и юго-восточном направлениях оказалась в окружении друзей. Даже за пределами этого «санитарного кордона» не стало ни одной враждебной страны после того, как Россия в результате мирного в целом распада Советского Союза распрощалась со своей вековой традицией территориальной и военной экспансии. Это, разумеется, не означает, что военно-политических проблем больше не существует: Балканы, Кавказ, Ближний и Средний Восток, Северная Африка. С ними связан рост угрозы терроризма и расползания оружия массового уничтожения.
Одним словом, существует масса угроз и вызовов времени. Но кто должен заниматься этой проблемой, и какими средствами на эти угрозы и вызовы отвечать? Расхожий ответ звучит так: все и сообща. Отдельные государства, Североатлантический альянс, Организация Объединенных наций, ЕС. Они должны быть в состоянии применить военную силу в любой точке планеты и в любое время, чтобы обеспечить безопасность и мир. Шок, вызванный событиями 11-го сентября, казалось, заставил свободный мир очнуться и положить конец проискам государств-изгоев.
Предположение, лежавшее в основе политики в отношении Афганистана, будто у ЕС, НАТО, США и ООН существует ясное представление об угрозах и общее представление о том, как на них реагировать, неверное. Свержения режима «Талибан» в Афганистане, конечно, желали как США, так и европейцы. Но разногласия между Европой и США обнаружились даже в рамках такого понятного случая. В случае с Ираком сформулированное с трудом понятие общности потерпело крах.
Несколько недель назад министры обороны европейских стран, исходя из этого опыта отношений с США, поставили задачу разработки своей собственной, европейской доктрины безопасности. Дело в том, что американская доктрина безопасности неприемлема для европейцев, в том числе и для англичан. Но США, будучи в НАТО ведущей силой, будут пытаться применять ее и в отношении европейских союзников.
В связи с тем, что Германии и свободной Европе больше нет необходимости обороняться от танковых армий Советов, и по той причине, что военная защита со стороны США больше не имеет никакого значения, можно и необходимо дать определение понятию безопасности Европы. Речь идет больше не о гражданской обороне, а о политическом и материальном вкладе в европейскую безопасность. Безопасность включает целое средоточие политических элементов, среди которых военный элемент представляет собой лишь незначительную часть. Но он чрезвычайно важен. Дело в том, что в мире на Европу возлагается все большая ответственность. Сюда относится и ответственность за преодоление кризисов. После своей неудачи на Балканах европейцы поняли, что сила дипломатии в экстремальной ситуации зависит от того, насколько правдоподобной является угроза применения силы, стоящей за ней.
Исходя из этого, осенью прошлого года Франция и Германия, а недавно они же вместе с Бельгией и Люксембургом предприняли крупный шаг в плане создания Европейского оборонительного союза (ESVU). Все инициаторы, разумеется, подчеркивали, что речь идет лишь об усилении европейской опоры НАТО. Но если бы речь действительно шла только об этом, то не было бы необходимости ни в силах быстрого реагирования, ни в Европейском оборонительном союзе. ЕС тогда бы мог проводить свои интересы в плане безопасности через НАТО. Но ЕС этого не делает и не без оснований. Уже основная направленность в содержании дискуссии по вопросу европейской безопасности показывает, что она несовместима ни с американскими унилатералистскими подходами, ни с представлениями Вашингтона о превентивной войне. Поэтому готовить бундесвер, чтобы он был в состоянии адекватно отвечать на вызовы времени, может, собственно, означать только одно: дать ему ясную перспективу вступления в европейскую армию, поскольку она появится точно так же, как появился евро.
