Как практически и все в нашей жизни, всемирная история наготы берет свое начало в незапамятные библейские времена. В книге «Бытия» рассказывается, как Господь создал Еву, и привел ее к Адаму, и повелел им быть одной плотью (Бытие 2, 24). И легко это было для первых людей, потому что как говорится в следующей строке «Библии»: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Бытие 2, 25).
Совершенно очевидно, что в те времена нагота была естественным состоянием человека. Именно такие изображения мы можем встретить на различных живописных полотнах, иллюстрирующих жизнь в раю. Хотя некоторые художники все же старались прикрыть Адама фиговым листом - который даже и не упоминался в Ветхом Завете - а Еву оплести чересчур длинными побегами растения из семейства тыквенных: широкие листья укрывали от нескромных взглядов нижнюю часть тела нашей прародительницы и грудь адамовой жены. На других картинах Ева целомудренно прикрывает свою наготу руками, а один из флорентийских художников 15-го века - Мазаччо (Masaccio) - заслоняет наготу первых людей от наших нескромных взглядов и листьями растений, и их руками.
Не стоило художникам прошлых времен столь старательно прикрывать наготу наших общих прародителей от взглядов их потомков. Как понятие, нагота Адама и Евы могла быть как-то связана с изменениями погодных условий (жара летом и холод зимой), с неприятностями, которые могли доставлять им докучливые насекомые, но никак не с представлением о стыде.
Это понятие родилось немного позднее, когда Ева и Адам (именно в этом порядке) вкусили плод дерева познания добра и зла, чем навлекли на себя гнев Господень. Творец изгнал людей из рая и определили им такие наказания: в муках рожать детей, в поте лица добывать себе хлеб, быть смертными, и, словно всего этого было недостаточно, Господь дал им чувство стыда.
«И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их» (Бытие 3,21).
Именно в тот момент и началась настоящая история наготы, потому как раньше она была самым что ни на есть естественным состоянием человека. Понятие стыдливости рождается лишь с появлением одежды. Будь-то кожаные туники, греческие тоги, парчовые одежды эпохи Средневековья, пиджаки или блузки, нагота прежде всего ассоциируется с необходимостью прикрывать ее. Без одежд нельзя было бы обнажаться, точно так же, как невозможно было бы умереть, если бы не было жизни.
Сними свою тунику, Клитемнестра!
С самых доисторических времен, о которых нам говорит Библия, нагота ассоциируется с отставанием в развитии. Наиболее примитивные народы, когда им позволяют погодные условия, ходят обнаженными. Расовое разнообразие людей, проживающих на Земле, так же связано с наготой. Жившие под горячим африканским солнцем племена обрели темный цвет кожи; чем севернее проживали народы, тем больше им приходилось укрывать свои тела одеждой, и потому их кожа приобрела самые различные оттенки - от желтоватого до белого.
Таким образом, получается, что изобретение одежд было делом рук отнюдь не народностей, проживавших в тропиках. В экваториальных лесах и на жарких побережьях одежда либо не нужна, либо используется минимально. Проживающие в этих районах племена совершенно иначе относятся к понятию наготы. Человечество открыло для себя преимущества одежды, но при этом сохранило множество ритуалов для совершения которых необходимо было разоблачаться. Самым характерным из них можно считать танец, посвященный богу дождя. Многочисленные народности, начиная от египтян, всевозможных племен Центральной и Северной Америки и заканчивая наипримитивнейшими обитателями Южной Африки собирались вместе и танцевали нагими, прося небо пролиться дождем.
Самые южные земли европейского континента были заселены римлянами и греками, которые свою наготу прикрывали лишь туниками. Наготе древних греков и римлян не доставало каких-то миллиметров, чтобы стать естественным состоянием. И грань эту было преодолеть довольно легко - достаточно взглянуть на статуи древних мастеров. Их скульптуры не просто наги, их покрывает мраморная кожа. Иными словами, средиземноморское искусство того времени не касалось понятия стыдливости, а пыталось изобразить естественное состояние библейской невинности: здесь на первом месте стояло не состояние изображаемого человека, а сам его кожный покров. Нам всем прекрасно известно, что эпидермис сам по себе нейтрален и безразличен, единственное, что может заставить его покраснеть - стыдливость, которая суть неосязаема и является порождением культуры.
Нагота в доме Божьем
В первое столетие существования христианской веры в Индии возникло религиозное течение джайнизм. Секта его последователей поселилась на берегах Ганга. Религиозные лидеры секты полагали, что человек должен отказаться от всех или практически от всех материальных благ. Те, кто все-таки считал, что наготу прикрывать необходимо, облачались в белые туники. Но были и такие последователи гуру Махавиры, которые подобно своему духовному наставнику полностью отказались от одежд. Это направление джайнизма - дигамбра - еще семь веков назад пользовалось огромным влиянием; оно и по сей день широко практикуется в некоторых районах Индии.
Однако по мере развития и распространения христианства все большее влияние получало представление о сдержанности. Первородный грех приравнивался к наготе, нагота - к первородному греху, и так далее. Тем не менее, и у скульпторов, и у художников всегда оставалась хотя бы незначительная возможность изображать человеческую наготу. В некоторых случаях стыдливость не распространялась на мифологические сюжеты - довольно долго Венеру, рожденную из пены волн, изображали, прикрывая ее наготу лишь ниспадавшими прядями волос. Некоторые же художники отваживались изображать без одежд и некоторых библейских персонажей и даже представителей христианской иерархии: ангелов, излишне стыдливых дев и мучеников.
Тем не менее до определенного момента никто из художников не решался изобразить "ню" нашего Создателя. Эта привилегия досталась Микеланджело, который на одной из росписей Сикстинской Капеллы изобразил Господа со спины - обнаженным и с неприкрытым задом. Тот факт, что Творец возлежал на облаке, вызывал сильное беспокойство у священнослужителей. И все же никто так и не решился потребовать от художника, чтобы он прикрыл божественные ягодицы неким подобием покрывала.
За великого художника это сделал его ученик - Даниэле да Вольтерра (Daniele da Volterra), которому в 1559 году папа Павел IV сделал заказ: целомудренно прикрыть обнаженные фигуры на картине Страшного Суда в Сикстинской капелле. За свое участие в этом проекте да Вольтерра получил прозвище «Il Braghetone», которое мы могли бы перевести как «исподничник» или «гульфичник» (от итальянского «braghetta, brachetta» - гульфик, ширинка).
Как бы то ни было на протяжении еще довольно длительного периода времени живопись оставалась открытым окном, через которое можно было увидеть обнаженное человеческое тело. Интерес к оголенной плоти понемногу усиливался, вплоть до XIX-го столетия, когда пропагандируемая бессмертной королевой Викторией мораль набросила на кожу западного человека покров стыдливости. Дабы удовлетворить интересы сладострастных зрителей, художники стали скрывать ее в символах натюрмортов, которые нужно было уметь читать: помещенные рядом на холсте два яблока были отнюдь не яблоками, а свернутая шея куропатки вовсе не была шеей куропатки. Все упомянутые детали намекали совсем на другое.
С захлестнувшей Европу волной стыда удалось справиться лишь французам. Импрессионисты вернули зрителю изгибы обнаженного тела, ласкаемого лучами солнца, как это сделал Гоген, или поместили своих "ню" в обстановку вовсе не предполагавшую наличие обнаженной натуры, как Мане в своем «Завтраке на траве».
В свою очередь парижские кабаре, прежде показывавшие на свих сценах всевозможные водевили, оперетки, пантомимы и акробатические номера, внезапно открыли, что полуобнаженные танцовщицы - а, возможно, даже без приставки «полу» - гораздо больше привлекают внимание публики. Именно тогда, в 1894 году, парижский «Follies Bergere» стал давать свои нудистские спектакли. В то же самое время на другом берегу пролива Ла-Манш королева Виктория (1819 - 1901), узнав о падении нравов во Франции, сильно краснела и толстела. И чем больше она толстела, тем пунцовее становилась.
Естественно, естественность
В начале ХХ-го столетия задули ветры перемен, а в авангарде всевозможных новшеств стояла Германия.
В первые десятилетия прошедшего века получило широкое распространение движение, отвергавшее ложную стыдливость и провозглашавшее наготу естественной и невинной. Тенденция получила название натуризма и дала толчок к развитию философского течения, противостоявшего болезненному английскому пуританству. Натуристы пропагандировали возвращение к естественному существованию обнаженного человека в раю. И все было бы прекрасно, если бы обнаженная плоть не принадлежала тевтонам и тевтонкам с белоснежной кожей, покрывавшейся под солнцем красными волдырями, и с обвисшими телесами. В качестве философского течения подобное возвращение к естественному состоянию было вполне приемлемо, но в качестве зрелища оно выглядело довольно плачевно.
После первой мировой войны, продемонстрировавшей всем сколько зверств может совершить одетый и вооруженный человек, натуризм распространился по всей Европе и в несколько более скромной форме проник и в Соединенные Штаты. Развитие кино в свою очередь помогло живописи, несшей наготу в массы. В середине прошлого века Бриджит Бардо превратилась в секс-символ целой эпохи, несмотря на то, что обнажилась она не на много больше, чем любая представительница женского пола, прогуливающаяся в жаркий день по улице.
Результатом подобной революции стал очередной прилив стыдливости. Где-то в пятидесятых годах прошлого века выставлять на обозрении более 44 квадратных сантиметров обнаженного тела считалось верхом неприличия. Стоит поблагодарить горячо любимый многими журнал «Playboy» за возобновление борьбы и пропаганду обнаженного человеческого тела.
Вольные шестидесятые
Шестидесятые годы - опьяняющие тогда, незабываемые немного позже и ставшие легендарными сегодня - стали настоящей песнью во имя свободы и мира. Интенсивные поиски внутреннего мира, проходившие с помощью некой травки, не мешали поискам и внешней формы. Так нагота вновь стала актуальной на фестивале в Вудстоке, в музыке - вспомните Джона Леннона и Йоко Оно в чем мать родила, в политике - знаменитые нудистско-пацифистские манифестации и даже в шутках - моде на пресловутый стрикинг (streaking) - бег голышом по улицам, на футбольных полях во время матчей или во время концертов.
Конец ХХ-го века ознаменовался довольно низко павшим уровнем стыдливости и практически морально узаконенной степенью обнаженности. Сравнение с событиями пятидесятилетней давности могут бросить в дрожь. Сегодня Бриджит Бардо вызвала бы не больше страсти, чем разговор с ученым мужем о предстоящем политическом референдуме. Сегодня на любом пляже Европы можно увидеть девушек топ-лесс и вообще все- «лесс». Обнажение женского тела перестало быть прерогативой художников и поэтов. Мы вернулись в рай?
