Есть, по крайней мере, один вопрос, по которому по обе стороны Атлантики считается хорошим вкусом соглашаться. Это - тезис о том, что европейцы и американцы являются частью единого сообщества, разделяющего общие ценности. «Европа и США разделяют те же ценности, и в этом плане я не испытываю беспокойства», - заявил 26 мая президент Франции Ширак в интервью газете Financial Times. Спустя несколько дней советник президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс подчеркнула: «США и Франция защищают одни и те же идеи: идеи свободы и прав человека. Наши два народа достигли процветания в условиях свободы».
Такое совпадение взглядов должно было бы успокоить сторонников трансатлантического диалога, огорченных кризисом, который с зимы 2002 года отравляет отношения между двумя частями «Запада». Единственная проблема состоит в том, что такое совпадение взглядов основывается на ошибочном анализе того, что понимают под этими ценностями в Европе и США. Тезис, на который опираются Жак Ширак и Кондолиза Райс, не является столь бесспорным, как это кажется на первый взгляд. Об этом свидетельствует углубленный анализ того, что понимают под «ценностями» по обе стороны Атлантики.
Помимо демократии и рыночной экономики, которые остаются настоящими общими основными ценностями и которые не ставятся под сомнение ни одной из сторон, развитие американского и европейского обществ в течение последних десятилетий обнаруживает в действительности растущую пропасть моральной, культурной или политической природы по столь важным вопросам, как война и мир, социальная солидарность и справедливость, иммиграция или религия.
Линия наиболее впечатляющего диссонанса обозначилась именно при обсуждении иракского вопроса: разногласия касались критериев использования силы, а также понятий угрозы и безопасности. После терактов 11 сентября 2001 года американцы имеют более обостренное, чем европейцы, восприятие безопасности. Их оценка угрозы этой безопасности, также отличается от нашей. В период «холодной войны» Западная Европа и США имели одинаковую концепцию угрозы, которая угрожала их безопасности. Это была угроза коммунизма.
Сегодня контуры угрозы определены менее четко: речь идет об исламском терроризме, «странах-изгоях» и «оси Зла». Реакция на полемику о наличии или отсутствии в Ираке оружия массового уничтожения (ОМУ) также выявляет разницу восприятия: в США опросы мнений показывают, что большинство американцев одобряют военную операцию против Ирака, даже если там не будет обнаружено химического оружия, которое было официальным предлогом для войны. Европейцы же недовольны тем, что в Ираке ОМУ до сих пор не обнаружено. Они в это усматривают «манипуляцию века». Конечно, как говорит Кондолиза Райс, французы и американцы защищают «свободу». Но это абстрактное понятие. Чью свободу? В каких условиях? Надо ли отправляться на войну, чтобы «освобождать» народ от диктатора?
В иракском кризисе американцы и французы в один голос заявили, что защищают нравственные ценности, однако при этом имели в виду разные подходы. Американцы считали, что свободу и демократию нужно защищать путем применения силы. Французы же были уверены в том, что защита международного порядка должна быть основана на согласии и международном праве, а не на праве наиболее сильного. Можно ли говорить здесь об общности ценностей? Другие линии диссонанса обозначились еще до терактов 11 сентября 2001 года, но они были отодвинуты на второй план ввиду того, что 90-е годы отличались относительной стабильностью, а в Вашингтоне у власти находилась администрация, которая прислушивалась к мнению европейцев.
Две войны на Балканах, однако, уже выявили разногласия сторон. Европейцы и американцы совместно осуществили военные операции в Боснии и Косово, говоря о том, что делают это во имя общих ценностей (нарушенные Белградом права человека) и общих интересов (стабильность Европы). И если европейцы нуждались в помощи американцев для свержения Слободана Милошевича, то только потому, что их оборонный бюджет не позволяет им самостоятельно противостоять этому типу угрозы. Почему? Потому что, в Европе основная часть бюджета расходуется на систему госсервиса, на программы социальной солидарности, на сферы здравоохранения и воспитания, на пособие по безработице и помощь беднейшим слоям населения. Это фундаментальные основы, на которых зиждется Западная Европа.
Американцы же одобряют принцип неравного общества, даже при том, что пытаются устранить такое неравенство, и трудно представить, чтобы французы пожертвовали социальными достижениями, чтобы обеспечить себе уровень обороны, соответствующий их дипломатическому честолюбию. Обсуждение вопроса о смертной казни - это тема, по которой в последние годы сохраняется самая глубокая пропасть в восприятии ценностей между Европой и США. Действительно, именно под давлением европейцев уменьшается число смертных приговоров США: там растет число отказов от приведения в исполнение смертных приговоров в отношении умственно отсталых или несовершеннолетних. Некоторые штаты США установили мораторий и создали следственные комиссии по расследованию судебных ошибок.
Но сохранение принципа смертного приговора в подавляющем большинстве штатов США, а также увеличение за минувшие 12 лет числа заключенных в американских тюрьмах подтверждают тезис о том, что за океаном идею правосудия воспринимают иначе, чем в Европе. В любом случае американское общество и общество стран Запада основаны на разных ценностях. В Соединенных Штатах, которые были основаны европейцами, бежавшими из Европы, иммиграция - контролируемая и регламентированная - воспринимается как преимущество, как элемент динамизма и даже как экономический инструмент. В Европе, напротив, иммиграция рассматривается как социальная проблема.
Американцы считают этническое, сексуальное и религиозное разнообразие людей основной составляющей общества, которую надо защитить порой даже искусственными мерами (положительная дискриминация, официозные квоты и т.д.). Европейцы же предпочитают однородность. Вкус риска - это ценность, необходимая для любого менеджера, который уважает себя в США. Однако в Европе все делается для того, чтобы смягчить риск. Американцы выражают свой патриотизм, когда водружают повсюду государственный флаг США. А много ли французов устанавливают 14 июля на своих дачных участках трехцветный флаг Франции? (14 июля - День взятия Бастилии - является национальным праздником Пятой Республики - прим. пер.). В США культовые места - церкви, храмы, синагоги и мечети - всегда переполнены. В Европе же церкви закрываются, а Валери Жискар д'Эстен тщательно избегает любого упоминания о Боге в своем проекте преамбулы к будущей европейской Конституции.
Означает ли это, что европейцам и американцам больше нечего сказать об общности? Напротив. Хотя «общность ценностей» намного менее конкретна, тем не менее, как показали войны на Балканах, общность интересов существует. На это указывают соединяющие два континента многочисленные экономические связи, а также многие причины для совместных действий в мире. Но обеим сторонам надо действовать открыто, не закрывая лица.
