Новая книга сенатора Хиллари Роддэм Клинтон (Hillary Rodham Clinton) лишний раз напоминает о том, что мемуары, и особенно мемуары политика, написанные отнюдь не на закате его карьеры, по сути своей не могут не быть лицемерными.
Разумеется, все, кто пишут автобиографии, вынуждены решать проблему, как писать воспоминания о себе самом. Портрет, который рисует в нашем воображении сенатор Клинтон в своей книге "Living History", соединяет в себе как личные, так и политические формообразующие компоненты. Чрезмерная приватизация мемуаров могла бы скомпрометировать автора, а излишняя политизация чревата выхолащиванием текста и превращением воспоминаний в предвыборный постер. Главный нерв мемуаров сенатора Клинтон - именно баланс между личным и политическим, а отнюдь не ее воспоминания об отношениях ее заблудшего мужа и Моники Левински (Monica Lewinsky).
О своем детстве г-жа Клинтон рассказывает на манер Эзопа. Каждое событие в ее биографии, каждый встреченный ею человек преподавали юной Хиллари очередной урок в суровой школе жизни. Так замечательные люди в ее мемуарах превращаются в людей удивительно обычных, а обычные - в людей удивительно замечательных.
Порой г-жа Клинтон как бы заполняет резюме, между прочим, ясно давая понять, как жизнь готовила ее к тому, чтобы она стала, если не тем человеком, которым она стала сейчас, то тем человеком, которым она может стать, если достигнет главной вершины своей политической карьеры. "Living History" сенатора Клинтон - это напоминание о том, что в современной Америке политика на всеобщую потребу в первую очередь подразумевает морализацию приобретенного опыта.
Задолго до начала карьеры политика г-жа Клинтон уже испытывала дискомфорт от затасканных политических штампов и примеров, которые, благодаря слишком частому употреблению, приобрели характерный блеск. При этом все, что не поддавалось полировке, просто игнорировалось. Читателя может удивить тот факт, что г-жа Клинтон уделяет мало внимания просчетам администрации своего мужа, в которых она сыграла не самую благовидную роль. Однако, если и есть способ превратить Трэвелгейт и иже с ним в более благообразные истории, нежели те, что рассказывает сенатор Клинтон в своей новой книге воспоминаний, то он был уже давно опробован.
Мемуары, которые столь серьезны и столь мало искренни, вполне допускают циничное к себе отношение. Описание публичной стороны жизни автора, фундаментом которой стали уроки, преподанные ему жизнью, не лишено достоинств. Здесь говорится как о типично американских, так и об общечеловеческих ценностях. Нельзя также отрицать, что г-жа Клинтон имеет право на личную жизнь, если сможет вспомнить, когда она от нее отказалась.
