19 июня 2003 года. Вашингтонские политологи критикуют правителей Катара и Бахрейна за то, что те много говорили о демократии в ходе своей недавней поездки в Соединенные Штаты. Однако в действительности, заявляют эти критики, данные правители просто принимают меры к сохранению статуса-кво путем осуществления строго рассчитанных перемен - то есть проведения политики "управляемой демократии".
Критика в адрес Саудовской Аравии является еще более жесткой. Саудовская Аравия устами главного политического советника наследного принца клятвенно пообещала, что станет сотрудничать с США в тщательном расследовании террористических взрывов в Эр-Рияде, однако на деле саудовское правительство почти ничего не предприняло.
Не приходится сомневаться в том, что для этих монархов зоны Персидского залива, которые никогда не слыли решительными реформаторами, любая устраивающая американцев политическая реформа может оказаться рискованной. Кроме того, этим правителям слишком хорошо известно, что серьезные политические перемены сметают прежде всего тех, кто их инициировал. А что будет потом, можно лишь догадываться.
Они с живостью вспоминают, что стало с Михаилом Горбачевым и его коммунистической империей, Советским Союзом. Он всего лишь хотел осуществить ряд политических и экономических перемен, чтобы его страна смогла успешнее конкурировать с США. Но, когда идея перемен стала популярной в народе, его империя рассыпалась. В США это было воспринято с удовлетворением, но значительная часть россиян и по сей день видит в этом трагедию.
Понятно поэтому, что, хотя в политике Катара и Бахрейна и происходят изменения, ни одна из этих стран не заинтересована в переходе к демократии скандинавского типа. Но сам факт политических перемен в этих странах не только меняет характер и институциональные структуры их обществ, но и облегчает задачу осуществления демократических перемен в Саудовской Аравии, самом крепком орешке, который предстоит раскусить Соединенным Штатам.
В Саудовской Аравии наиболее сильна исламская ортодоксия. И саудовская монархия останется во власти, пока является ее гарантом и проповедником. Как только она перестанет им быть, исчезнет и смысл ее существования. Результатом этого может стать не замена нынешней монархии более открытой или прозападной политической системой, а, напротив, другая диктаторская система, еще более ортодоксальная, чем нынешняя. Этого варианта в Вашингтоне не рассматривают.
А если над ним задуматься, то каковы могут быть опции г-на Буша-младшего (George W. Bush)? Нынешний саудовский правящий режим едва ли станет активно сражаться против "Аль-Каиды", если не хочет создать условия для своего падения. Но администрация Буша-младшего не станет долго мириться с тем, что саудовцы позволяют "Аль-Каиде" действовать на своей территории, поскольку для них это может означать поражение в "войне с терроризмом".
Из вышесказанного следует, что Катар и Бахрейн - равно как и другие страны Персидского залива - стоят перед выбором: сохранить политический статус-кво или постепенно переходить к "управляемой демократии". Скорее всего, эти эмираты продолжат свое движение к демократии, пусть медленное и осторожное.
Что касается Саудовской Аравии, там дело обстоит совсем иначе. Монархии в этой стране предстоит эпоха нестабильности, острых вызовов ее легитимности изнутри - вне зависимости от ее линии поведения в отношении "Аль-Каиды".
Соединенным Штатам придется, в конечном итоге, согласиться с тем, что нынешняя монархия будет и дальше спустя рукава вести свою безрезультатную борьбу против "Аль-Каиды", стараясь как можно меньше навредить своей стабильности. Ее легитимность от этого пострадает, но не настолько сильно, пока она остается в своей нынешней роли гаранта ваххабизма. Даже сам г-н Буш-младший не хочет, чтобы саудовской монархии была уготована судьба Советского Союза Михаила Горбачева. Конец "холодной войны" был победой США. Падение нынешнего режима в Саудовской Аравии, напротив, имеет потенциально неблагоприятные последствия для США. А этого следует избегать любой ценой.
