«Преступно», «негуманно», «ужасно»: лексикон российского президента Владимира Путина убедителен, если помнить о масштабах и цели террористического акта, совершенного в прошедшую пятницу. В госпитале на территории Северной Осетии погибли 50 военнослужащих, и хотя пока еще никто не взял на себя ответственность за организацию теракта, Москва, видимо, не далека от истины, говоря, что за ним стоят чеченские боевики.
Начиная с конца 2002 года, жертвами подобных террористических актов стали сотни мирных граждан и военнослужащих. О точном количестве тех, кто погибает изо дня в день в самой Чечне, существуют только предположения. Для Путина террористический акт - двойное зловещее предзнаменование: он вновь демонстрирует россиянам, что президент, во всеуслышание обещавший раз и навсегда разрешить чеченскую проблему, практически беспомощен, что касается террористических актов, совершаемых смертниками, как это было в Моздоке. Попытка Москвы возложить ответственность за удавшийся террористический акт на второстепенных людей, которые, якобы, не соблюли меры предосторожности, не обоснована и одновременно не убедительна.
Но в то же время террористический акт показывает, что попытки Путина найти политическое решение не имеют под собой прочного основания. За проведенным в марте при сомнительных обстоятельствах референдумом, в ходе которого, якобы, 96 процентов чеченцев высказались за то, чтобы Чечня оставалась в составе Российской Федерации, в октябре должны последовать президентские выборы. С их помощью сепаратистски настроенный Аслан Масхадов должен быть заменен на верного человека Кремля. То, что этот ход может привести к разрядке напряженности, - не более чем мечта: данная мера, судя по всему, наоборот, лишь побудит жестко настроенное ядро чеченских боевиков еще чаще обращаться к проведению терактов.
