При взгляде со стороны кажется, что Владимир Путин крепко держит власть в своих руках, но несмотря на это, впечатления, что он может противостоять олигархам, нет.
В настоящее время в России проходит бурное обсуждение вопроса, затрагивающего отношения политической власти с магнатами от экономики. Некоторые придерживаются мнения, что Владимиру Путину удалось приструнить олигархов, их же оппоненты полагают, что положение вещей, доставшееся нынешнему российскому президенту в наследство от эпохи правления Ельцина, изменилось не настолько, как это может показаться, и крупнейшие компании - или, по меньшей мере, большинство из них - по-прежнему в полный голос требуют к себе уважения.
Мы уже привыкли говорить о магнатах, но при этом обычно не утруждаем себя объяснениями, раскрывающими суть этого понятия. Бытующее мнение подразумевает под этим термином группу предпринимателей, сумевших за последнее десятилетие сколотить многомиллионные состояния. Чаще всего накопление капитала происходило путем хищнического захвата определенных секторов экономики в ходе приватизации, проведенной не самым достойным образом. Не углубляясь слишком далеко в зыбучие пески проблемы, отметим, что рост состояния магнатов проходил параллельно со становлением в России капитализма, приобретшего за последние три десятилетия явно мафиозные черты.
Однако, вернемся к поставленному выше вопросу и откровенно скажем, что справедливой является вторая из данных в начале статьи характеристик сегодняшней российской действительности: несмотря на сложившееся представление о том, что Владимир Путин сосредоточил в своих руках сильную и неоспоримую власть, в обсуждаемом нами вопросе российскому президенту не удалось оказать магнатам сопротивления. Хорошим руководством для подобного заключения, может послужить напоминание о соглашениях достигнутых, судя по всему, в ходе состоявшейся летом 2000 года встречи президента с самой верхушкой предпринимательской элиты.
Первое - и, бесспорно, наиболее показательное - соглашение заключалось в том, что Путин со своей стороны пообещал не проводить впредь судебных разбирательств, что касается происхождения состояний олигархов. Иными словами, президент соглашался начать новый отсчет деятельности предпринимательской элиты, который безусловно служил опорой полученной ею к тому моменту власти. Ответный ход, который хотел увидеть Путин, был вполне ожидаемым: впредь олигархи должны были вести себя более сдержанно, избавиться от судорог дикого капитализма, господствовавшего в девяностых годах, согласиться с предлагаемыми правилами игры, подчиниться не столь уж жестким регулирующим нормам и, наконец, держаться в стороне от политики.
Добавим к тому же, что на встрече за Путиным были признаны два права. Первое: российский президент в случае необходимости мог выступать с жесткой критикой в адрес магнатов - подразумевалось, что подобные заявления не должны были служить ни чему иному, кроме как сближению Путина с населением страны, недовольство которого росло с каждым днем. И второе: за Путиным оставлялось право начинать судебные разбирательства против тех представителей предпринимательской элиты, которые начинали вести себя не должным образом. Иллюстрацией к этим двум, полученным Путиным, правам могут послужить жесткие заявления российского президента в адрес олигархов, сделанные после катастрофы с подлодкой "Курск" - в первом случае, и преследования Гусинского, Березовского и, совсем недавние, Ходорковского - во втором.
Из набросанных нами наблюдений сделать выводы не просто, особенно те, что касаются экономических привязанностей, демонстрируемых российским президентом. Возможно, наилучшим ответом на этом вопрос станет предположение, согласно которому у него нет четкого плана. У его, более легкомысленных, предшественников такой план был, потому как они подчинялись правилам "номенклатурных" игр прошлого. Стратегия же Путина - временами открытая, временами тайная - подчинения требованиям и капризам извне - превращает его в добросовестного защитника столь гибкого понятия, которым является рыночная экономика. Но, прежде всего, Путин, борющийся за самосохранение - прагматик, готовый согласиться с чем угодно, если принятое решение поможет сохранить его аппарат власти, укрепленный службами безопасности.
Столь филантропическая линия поведения уже сама по себе является удовлетворительным объяснением тому, что Путин, в итоге, мирится с магнатами, пренебрегшими его расположением. Российский президент знает, что нет ничего хуже дестабилизирующей конфронтации с экономическими силами. Точно также он знает, что для него нет ничего хуже, чем согласиться с тем, что эти олигархи начнут поддерживать какого-либо нового соперника.
Подобный вывод тем более верен, что Путин, который вовсе не глуп, осознает, что фантасмагорическое, экономическое благополучие, сопровождавшее все его президентство гораздо больше зависит от управляемого повышения мировых цен на нефть, чем от проводимой им политики, которой даже российские экономисты затрудняются дать объяснение.
