Пять лет назад 27-летний президент банка «Авангард» Кирилл Миновалов путешествовал на своей яхте в Средиземноморье, когда друзья позвонили на его мобильный телефон, чтобы сообщить: в России девальвирован рубль, и правительство не смогло выполнить свои обязательства по обслуживанию внутреннего долга. «Я думал, что они решили подшутить надо мной. Только позже я понял, что именно произошло», - вспоминает он.
Как и большинство российских банков, «Авангард» брал займы в долларах и вкладывал свой капитал в краткосрочные деноминированные рублевые займы. Действия правительства в 1998 году обрекли «Авангард», как и большинство других российских банков, на банкротство. С тех пор прошло пять лет, но банковский сектор все еще остается самым слабым звеном российской экономики. Уровень доверия к банкам низок, а перевод капитала из одной сферы в другую все еще не развит. "В России 1 тыс. 300 банков, но практически отсутствует банковская система, сотрудничество между банками очень слабое", - говорит банковский аналитик компании «Ренессанс-Капитал» Ричард Хейнсворт (Richard Hainsworth).
В то время как крупные компании, специализировавшиеся на использовании природных ресурсов, вложили свои прибыли в дальнейшее развитие своего бизнеса, мелкие и средние компании изо всех сил пытались получить кредиты. Это привело к дальнейшей концентрации активов и капитала в руках группы крупных промышленных гигантов. «Экономический рост России обеспечивается не за счет банковских кредитов, а благодаря доходам природоресурсных компаний от экспорта, - говорит заместитель главы Центробанка РФ Андрей Козлов. - Однако сейчас отсутствие эффективной банковской системы становится препятствием для дальнейшего экономического роста страны».
До недавнего времени лишь немногие из российских банков брали депозиты от физических и юридических лиц и компаний, предоставляя ссуды другим частным лицам и компаниям. «Российские банки не являлись на самом деле банками. Они были финансовыми «карманами» промышленных групп, обслуживая интересы узкого круга своих владельцев», - считает главный аналитик Альфа-Банка Наталья Орлова.
После дефолта 1998 года большинство олигархов принесли свои банки в жертву, чтобы спасти свои промышленные активы. Лишь немногие были готовы заложить свои активы, чтобы спасти банки. «До 1998 года я использовал деньги клиентов, чтобы вкладывать капитал в активы, которые не имели никакого отношения к банковскому делу. В августе 1998 я понял, что наступило время сделать выбор между банковским делом и другим бизнесом. Я выбрал банковское дело», - говорит российский банкир.
Сразу после дефолта многие банки заработали деньги на том, что вложили свои средства в российские международные облигации, что приносило им прибыль в размере более 40% в год. Но после того, как доходы по облигациям снизились до уровня однозначных цифр, а экономика и реальные прибыли начали расти, сразу же возросла привлекательность кредитования компаний и физических лиц. С июня 1999 года вклады частных лиц выросли с 10 млрд. до 32 млрд. (28,7 евро, или 20,1 фунтов). Чаще всего ссуды предоставлялись частному сектору, где за тот же период размер займов увеличился с 16 млрд. до 74 млрд. долларов. В прошлом году, уровень вкладов физических лиц увеличился на 50%. Однако вклады частных лиц все еще не превышают 9% от российского ВВП.
Эл Брич, главный экономист компании Brunswick UBS Warburg подчеркивает: «В российской экономике есть немало возможностей для стабильного роста кредитов». Пока некоторые банки все еще продолжают обслуживать интересы одной компании, другие, включая «Альфа-Групп», уже предприняли попытку развивать розничную сеть. Зарубежные банки также рассчитывают с выгодой для себя использовать растущий спрос на банковские услуги.
Тем не менее, в банковской сфере монополистом по-прежнему является принадлежащий государству «Сбербанк». Этот банк, где вклады обеспечены государственными гарантиями, с советских времен имеет 20 тысяч отделений и контролирует две трети частных вкладов. Ближайший конкурент «Сбербанка» имеет всего 280 отделений. Вопрос о либерализации банковской системы стал одним из самых сложных в ходе переговоров России с МВФ и Европейским банком реконструкции и развития (ЕББР). Последние требуют от Москвы разделить «Сбербанк» на несколько частей или приватизировать его.
Однако реформаторы, которым президент Владимир Путин поручил управлять Центробанком - Центробанк владеет 61% акций «Сбербанка» - утверждают, что оба эти варианты несут в себе опасность. "Если мы раздробим «Сбербанк», то просто потеряем самый крупный в стране банк, единственный банк, который может предоставлять ссуды российской индустрии», - говорит Андрей Козлов, ответственный за реформу банковской системы. Он считает, что идея приватизации Сбербанка еще более опасна, так как в экономике господствуют олигархи.
«Сбербанк - это монополия, и пока этот банк находится под контролем государства, мы можем регулировать его деятельность. Но если он окажется в руках олигархов, они используют его монополистическое положение, чтобы выкачать из него все, что возможно», - говорит Козлов. Он считает, что единственным способом преобразовать этот сектор является страхование депозитов, что позволило бы увеличить доверие со стороны общества и помогло бы банкам привлечь частных вкладчиков. "Это лишило бы «Сбербанк» его главного преимущества и создало бы условия, позволяющие частным банкам вырасти до уровня «Сбербанка», - продолжает он.
Но пока признаков банковской реформы не видно, главным образом по причине лоббирования со стороны российских банков. Введение жизнеспособного страхования вкладов предоставило бы Центробанку возможность изучить риски каждого отдельно взятого банка и его активов, прежде чем дать «добро» на его деятельность. «Некоторые банки понимают, что они не смогут пройти такое испытание и будут ликвидированы. Другие пытаются препятствовать реформе, чтобы не допустить конкуренции в этой сфере», - говорит Козлов. Но даже если Центробанк сможет продвинуть реформу, должно пройти много времени, прежде чем эта реформа окажет существенное влияние на сектор, который остается самым слабым звеном экономики.
