За двенадцать лет, прошедшие с момента распада Советского Союза, в России изменилось практически все. Раньше была единственная партия - Коммунистическая, теперь сотня политических объединений и групп борются за влияние в Кремле; вместо генерального секретаря, выбираемого согласно ленинскому принципу демократического централизма, Россия дважды выбирала себе президентов: Бориса Ельцина и Владимира Путина. Политбюро и Верховный Совет выброшены на свалку истории; теперь в России есть крикливая Дума. На смену плановой экономике пришел рынок.
Новой России нужен новый тип президента, что и пытался продемонстрировать Путин в Соединенных Штатах. Его доклад в Организации Объединенных Наций о позиции России по Ираку и теплая встреча с президентом Бушем (Bush) в Кэмп-Дэвиде стали теми самыми безукоризненными политическими шагами, которых все ждут от бывшего выходца из КГБ, ставшего президентом.
Хотя иногда между Бушем и Путиным возникали разногласия - по будущему Ирака, по ядерной программе Ирана, упрямой Северной Корее и кровопролитию в Чечне - их переговоры прошли в дружественном ключе, гораздо более теплом, чем встреча Буша с президентом Франции Жаком Шираком (Jacques Chirac).
Однако за внешним лоском Путина и его режима проглядывает старая Россия: напыщенная, непоследовательная, хвастающаяся своими достоинствами и не замечающая свои недостатки. По меньшей мере четверть высокопоставленных чиновников из администрации Путина являются бывшими офицерами КГБ. Все средства массовой информации вещают знакомым раболепным голосом времен газеты "Правда".
Есть много других примеров, которые свидетельствуют о том, что, несмотря на свой образ на Западе, Путин на самом деле тяготеет к старой модели царя-батюшки. Путин видит себя таким же, каким видел себя Александр Первый: лидером с твердой рукой, спасающим свою страну, на этот раз от последствий распада Советского Союза, постсоветской анархии и, по его словам, "возрождения свободы".
Путин (или его советники) использовал американскую поездку для того, чтобы заявить об уникальности России и о ее близости с Западом. Сейчас, когда Россия является союзником Запада, доброжелательность была естественной с самого начала. Однако вспомните, как доброжелательность превратилась в ярость в послании Никиты Хрущева "о коммунизме с человеческим лицом", адресованном президенту Эйзенхауэру в 1959 году.
Однако Путин, более дисциплинированный человек, чем мой дед, строго придерживался своего "западного" сценария. Он фотографировался с приехавшей с ним российской молодежной бейсбольной командой. Он открыл первую в США бензозаправочную станцию российского нефтяного гиганта "Лукойл". Представьте себе Ширака, открывающего французский ресторан или Тони Блэра, открывающего филиал универмага "Harrods". У вас не получится. Им нет необходимости демонстрировать свою "западность". Хрущеву же тоже приходилось участвовать в подобном шоу в 1959 году, когда он собрал несколько початков кукурузы на ферме в Айове.
История учит нас, что носить обличье западника и быть западным политиком - не одно и то же. Это было хорошо заметно во время лекции, которую Путин читал в Колумбийском университете.
Его выступление было основательным, хотя немного скучным и советским по стилю. Он рассуждал об уходящей корнями в прошлое советологии, портящей отношения между Соединенными Штатами и Россией. Однако после этого скучного выступления, достойного одобрительных кивков членов Политбюро, Путин начал отвечать на вопросы, и делал это не хуже Билла Клинтона (Bill Clinton). Путин прямо отвечал на критику российской политики, выглядел при этом честным и заинтересованным. Он чувствовал душевные переживания аудитории, и - а-ля Клинтон - пытался успокоить их. Его жесткая политика по отношению к средствам массовой информации, к основным свободам, к Чечне получила необходимое объяснение.
Он очень хотел бы быть либеральным демократом, утверждал Путин, но обстоятельства препятствуют этому: беззаконие, отсутствие порядка, олигархия, безответственная пресса, чеченские боевики, мировой терроризм.
Такая позиция имеет в России давнюю традицию. Иван Грозный, парируя обвинения в жестокости со стороны своих европейских коллег, как-то сказал: "Вам повезло с вашим народом, но посмотрите на моих подданных, этих свиней".
