ВОПРОС: Дело в том, что для США вообще традиционно ставить под вопрос демократию в России. Вы, наверное, сами это почувствовали на себе, когда в преддверии Вашего визита в США в американских изданиях была развернута кампания под лозунгом отсутствия демократии в России. Эта кампания, конечно, спонсировалась в большой степени самими российскими источниками, но приняли в ней участие и американские представители. Естественно, речь шла о том, что в России якобы установлены некоторые ограничители свободе слова и другим институтам демократии.
Считаете ли Вы, что для России уместно широкое общение с возможными постановками подвопросов позиций друг друга, как это имеет место в западной демократии? Или же Вы считаете, что для России более подходит управляемая демократия, управляемая сверху вниз?
В.ПУТИН: Первое, что мне хочется сказать, это то, что Россия, по моему глубокому убеждению, не должна претендовать ни на какую исключительность и ни на какую особенность, особенно в сфере демократии. И базовые ценности демократии должны быть идентичными тем, которые утвердились в свободных странах, в странах с развитой демократией и рыночной экономикой. Конечно, во всех странах существуют свои особенности. Это факт. Где-то мы имеем дело с президентскими формами управления, где-то с парламентскими.
Мы имеем разную практику применения общепризнанных норм, гуманитарного права. Но в целом основные принципы гуманизма, прав человека, свободы слова, они являются базовыми, и в этом смысле Россия не имеет права претендовать на какую-то эксклюзивность.
Я прошу вас только обратить внимание на то, что если в европейских странах, в Северной Америке все эти принципы утверждались в течение столетий, и сейчас мало кто хочет вспоминать, скажем, период инквизиции, то в России эта инквизиция закончилась только в конце 80-х годов. Но за последние 10-12 лет произошли просто фундаментальные изменения и в сознании населения, и в политической системе государства.
У нас пока очень слабая, но все-таки сложившаяся уже многопартийная система. У нас регулярно проводятся выборы на всех уровнях, начиная от местного уровня власти и кончая федеральным, - парламента и Президента. И это действительно свободные выборы. Можно говорить о различных ухищрениях, которые называют предвыборными технологиями, но возможность использовать эти технологии, она свободна для любых политических сил.
Конечно, очень многие вещи у нас находятся еще в стадии становления. И мы стараемся и будем стараться дальше обеспечивать эти фундаментальные основы демократического общества, в том числе и свободу прессы. У нас есть категория людей, которые разбогатели и стали миллиардерами, как у нас говорят, в одночасье. Их государство назначило миллиардерами: просто раздало огромные имущества государственные практически бесплатно. Они так сами и говорили: меня назначили миллиардером. Потом, по ходу пьесы, у них создалось впечатление, что на них Боженька заснул, что им все можно. И, по сути, была предпринята попытка создать в России систему такого олигархического правления, когда за спиной видимых политических фигур вставали люди, которые на поверхности себя не показывали, но реально формулировали политические решения общенационального значения.
Напомню, что западной общественности это не очень нравилось тогда. Вот эти так называемые олигархи, они люди умные, пронырливые, они прекрасно поняли, как можно манипулировать общественным мнением, и, по сути, так же, как поступали с природными ресурсами, начали поступать и со средствами массовой информации, и с общенациональными каналами телевидения, и так далее, подчиняя их своим групповым интересам прежде всего, подменяя общенациональные интересы групповыми интересами.
Для того, чтобы обеспечить реальную свободу прессы, мы должны обеспечить возможность экономической независимости средств массовой информации. И мы настойчиво будем это делать, и всячески будем поддерживать реальную независимость прессы, даже если нам не нравятся те идеи и те мнения, которые высказываются в средствах массовой информации. Но все время ведь есть какое-то противодействие и противостояние между средствами массовой информации и власть предержащими, тех, кто в данный момент контролирует политическую власть в стране. Это в принципе естественная и благотворная борьба, благотворная в конечном итоге для общества. И надо сказать, что то там, то здесь мы видим примеры достаточно жесткого давления государства на средства массовой информации.
Давайте вспомним период начала войны в Ираке, о котором мы так много говорили. По нашему мнению, на представителей прессы, в том числе и в Соединенных Штатах, на многих из них было оказано серьезное давление, а некоторые лишились работы. И мы не поднимаем по этому поводу истерики, ничего здесь хорошего нет, но мы понимаем, что это в принципе такое естественное противостояние между властью и свободной прессой. Вообще многие вещи, связанные с демократией, у нас внедряются на примере того, что мы видим в развитых странах, в странах с так называемой устойчивой демократией, в том числе так называемые "грязные" предвыборные технологии. Я не хочу, чтобы это выглядело в качестве оправдания, ничего здесь хорошего для нас тоже нет, но я хочу напомнить, у нас есть такая поговорка в России: нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая.
ВОПРОС: Говоря о выборах, хотелось бы коснуться ситуации, связанной с предстоящими завтра выборами в Чечне. Кадыров многими воспринимается как незаконный избранник. И сейчас, когда вполне определенно можно говорить о том, что он будет избран, не послужит ли это своего рода детонатором для дальнейшего насилия?
В.ПУТИН: Я не думаю, что это послужит детонатором для дальнейшего насилия. Наоборот. Во-первых, еще неизвестно, кто будет избран.
Что касается выборов в Чечне, то, как Вы понимаете, они подошли к ним не вчера, а шли последовательно в течение длительного времени. И более полугода назад был проведен референдум по Конституции Чеченской Республики, в котором приняли участие 80 процентов избирателей. И, как Вы понимаете, силой невозможно было заставить людей прийти на избирательные участки, чтобы проголосовать за эту Конституцию. Это тот случай, когда мы можем говорить о голосовании ногами в позитивном смысле этого слова. В этой Конституции черным по белому написано, что Чечня является неотъемлемой составной частью России, территория Чечни - составная часть Российской Федерации. И люди за это в Чечне проголосовали. Объективный и независимый наблюдатель прекрасно понимает, что именно это было для нас критическим моментом, это было для нас самым главным.
Что происходит сейчас, что должно произойти завтра, выборы в Чечне - это тоже очень важный элемент политического урегулирования, и он тоже принципиального характера, но все-таки по степени важности это уже не такой важный момент, как голосование на референдуме по Конституции. Это уже внутриполитическая ситуация в самой Чечне.
Что касается возможных кандидатов, которые были зарегистрированы, то должен сказать, что ни одного из них не было такого, который не был бы для нас неприемлем. Все они, как правило, живут в Москве, либо работают в самой Чечне, назначенными из Москвы. Все полностью, однозначно поддержали референдум и проголосовали за Чечню в составе России. У нас нет ни одного человека, который бы высказывал какие-то сепаратистские взгляды, взгляды, которые мы не разделяем, какие-то фундаменталистские взгляды, из числа тех, кто был зарегистрирован в качестве кандидата на должность Президента Чеченской Республики. В этом смысле самой неудобной для Москвы фигурой является как раз лично сам Кадыров. Потому что он единственный среди всех кандидатов, который воевал с федеральным центром с оружием в руках среди сепаратистов. И я как раз, наоборот, надеюсь, что его контакты с теми людьми, которые еще противостоят нам в Чечне, все-таки контакты его с этими людьми и влияние на них будут позитивными. В конечном итоге, если он победит, хочу это подчеркнуть, еще неизвестно кто победит, но если он победит, я надеюсь, что это будет как раз элементом, который может позитивно повлиять на развитие ситуации в Чечне.
Должен сказать, что мы работаем не только с Кадыровым, и наша работа по политическому урегулированию не ограничивается только подготовкой президентских выборов.
ВОПРОС: В Кэмп-Дэвиде Президент Буш поднимал вопрос о Чечне?
В.ПУТИН: Я проинформировал его о той ситуации, которая там сейчас складывается.
ВОПРОС: Ну а сам он ставил этот вопрос?
В.ПУТИН: Я уж сейчас не могу точно воспроизвести. Во всяком случае, мы эту проблему обсуждали. Но я могу сказать, что нужно не забывать, что выборы в Чечне, повторяю, это только один из элементов политического урегулирования. Мы готовим и следующие шаги. Мы готовим договор о разделении полномочий между федеральным центром и республикой. Мы будем готовить выборы в парламент Чечни. Я обращаю внимание, мы работаем со всеми силами, которые в Чечне хотят ситуацию разрядить и привести ее в нормальное состояние. Мы, например, не признавали юридические полномочия бывшего парламента. Но мы в контакте сегодня со всеми членами бывшего парламента Чечни. И они имеют возможность принять участие в политической борьбе, в политической жизни Чечни в полном объеме. Уверен, что будут принимать участие и в будущих выборах в парламент.
И, как вы знаете, совсем недавно этот непризнанный нами парламент принял решение о лишении власти господина Масхадова. Его бывший представитель, представитель господина Масхадова, объявил о своем желании принять участие в выборах в Государственную Думу Российской Федерации. В общем, мы работаем по очень многим направлениям, но, конечно, было бы наивным считать, что ситуация в Чечне близка к полной нормализации. Нельзя забывать, в какой обстановке жили жители Чечни в течение почти десяти лет - в обстановке тотального насилия.
Мы с вами говорили о том, как, в какие сроки можно перейти к нормализации ситуации в Ираке. И мы считаем, что там должен быть переходный период какой-то, там нужно время для того, чтобы решать многие текущие вопросы, чтобы подготовить ситуацию к выборам. В Чечне другая ситуация - это внутренняя проблема России, она замешана на очень многих вопросах, но много очень таких совпадающих элементов.
Но, во-первых, я хочу подтвердить, что мы понимаем, что окончательного урегулирования мы можем добиться, только используя политические средства, а не военные. Во-вторых, хочу сказать, что, кроме нас, вряд ли кто-нибудь лучше знает, что нужно делать в Чечне. Выборы в Чечне и выборы в Калифорнии - это разные вещи. Насколько мне известно, вы пока с выборами в Калифорнии как следует справиться не можете.
ВОПРОС: Можно задать последний вопрос по Чечне?
Ситуация в Чечне напоминает ситуацию в Ираке в настоящее время в том смысле, что еженедельно там погибают солдаты - 3, 5, 6 человек в неделю. Аналогичным образом происходят террористические акты в Москве. Вы сказали о том, что Чечня является неотъемлемой частью Российской Федерации. А стоит ли оно того?
В.ПУТИН: Стоит. Я думаю, что Вы согласитесь со мной, в чем разница между Ираком и ситуацией в Чечне, где находятся США и где находится Ирак. И я не буду сейчас задавать вопрос, какие цели преследуют Соединенные Штаты в Ираке и какие задачи они там решают. А теперь представьте себе, что то же самое вы имеете в Техасе. Совершенно другой аспект. Для нас решение проблемы Чечни - это сохранение территориальной целостности государства, а для нас всех, в том числе и для вас, - это жесткий барьер на пути фундаментализма в этой части Европы.
Напомню, что, когда Чечне де-факто была предоставлена независимость, а так произошло в 95-м году, фундаменталисты на этом не ограничились. Они в 99-м году начали новую войну неспровоцированную, напав на Дагестан, соседнюю республику, с целью создания нового, совершенно ранее никогда не существовавшего государства, исламского халифата от Черного до Каспийского моря. Для нас это означает дополнительное отторжение территории от Российской Федерации и дестабилизацию ситуации в районах компактного проживания мусульманского населения. Для нас всех, в том числе и для Соединенных Штатов, это означает дальнейшее усиление фундаментализма в исламском мире.
Поэтому в интересах Соединенных Штатов поддержать усилия России, направленные на стабилизацию ситуации на Кавказе, поддержать по всем линиям, прежде всего в политической сфере. Мы видим понимание этой ситуации со стороны Президента Соединенных Штатов, он мужественный, прямой человек, но мы не всегда встречаем понимание со стороны различных ведомств и министерств Соединенных Штатов. По нашему мнению, и это тоже является явным признаком рудиментов "холодной войны". Мы считаем, что это ошибочная политика. Неправильно считать членов Аль-Каиды, которые воюют у нас в Чечне, сторонниками независимости и демократического развития в Чечне, и считать тех же самых представителей Аль-Каиды, которые воюют в Афганистане или в Ираке, преступниками. Такая политика не приведет к эффективным результатам совместной работы по борьбе с терроризмом.
ВОПРОС: В силу Вашей предыдущей занятости многие люди в России, да и за рубежом полагают, что представители спецслужб в настоящее время оказывают чрезмерно большое воздействие на внутриполитические дела в стране. Могли бы Вы на это как-то прореагировать, тем более что такого рода сообщения поступают и из самой российской прессы?
В.ПУТИН: Вы знаете, отец ныне действующего Президента Соединенных Штатов, как известно, перед тем, как стать президентом страны, был директором Центрального разведуправления. От этого он не перестал быть политиком, который очень многое сделал для своей страны, он не перестал быть демократом, не перестал быть просто порядочным и приятным человеком, в чем я еще раз смог убедиться, когда он счел возможным и оказал мне честь, приехав ко мне в гости в Сочи. Знаете, ведь мы не с Луны свалились, мы родились в этой стране, жили в этой стране, мы - продукты того времени, в котором мы жили, это факт. Прежний Президент, первый Президент России, был членом Политбюро Центрального Комитета, а между тем это человек, который сделал, может быть, самое главное за новейшую историю страны - дал ей свободу.
Поэтому я думаю, что навешивать различные клише и лейблы различные - это, конечно, дело простое, но, на мой взгляд, очень неэффективное, я бы даже сказал, примитивное, с точки зрения политической борьбы. Я думаю, что российский народ, избиратели России, они будут принимать решение по поводу того, что было сделано правильно, а где были допущены ошибки, что было сделано в национальных интересах, а где и что мы просмотрели. И уверен, что народ России не нуждается в подсказке со стороны.
ВОПРОС: Сейчас еще по экономике, может, один вопрос. Но, возвращаясь, чтобы закончить эту тему, я еще хотел бы один последний вопрос задать. В личном плане сейчас, оборачиваясь назад с высоты сегодняшнего дня и сегодняшнего положения и думая о том ведомстве, в котором Вам пришлось работать, какие-то аспекты, какие-то шаги или какие-то действия, которые Вам пришлось предпринимать, сейчас Вы испытываете по отношению к ним какие-то сожаления или считаете неправильным?
В.ПУТИН: Когда я работал в органах безопасности, нет, конечно, нет. Вообще не было ничего такого, за что мне могло бы быть стыдно. Чем занимается разведка, Вы знаете, но в рамках этой работы не только для своей собственной страны, но нет ничего такого, что бы мешало мне свободно, открыто смотреть в глаза своим коллегам из других стран. Была работа с людьми, информационная работа, аналитическая, интересная работа и профессиональная, работа с информацией. Это была интересная профессиональная работа.
ВОПРОС: Ну а если говорить о том, можно было бы коснуться этого вопроса и так, в отношении самого КГБ, у него-то были, так сказать, в биографии "черные пятна", как Вы считаете?
В.ПУТИН: Вы знаете, КГБ - это очень большая организация. Она занималась и политическим сыском, и чистой контрразведкой. И она занималась, он, комитет, занимался и внешней разведкой. Были в истории органов безопасности, они назывались по-разному, но началось название с Чрезвычайной комиссии в 17-ом году, и потом были разные названия: Министерство госбезопасности, Народный комиссариат внутренних дел и так далее, и были разные периоды исторические в истории этого ведомства. И были периоды времени очень тяжелые, черные страницы в истории Советского Союза, связанные с многочисленными репрессиями. И в качестве основного инструмента этих репрессий выступали органы безопасности. Это было в 30-х годах прошлого века и продолжалось практически до смерти Сталина - до 53-го года. Обращаю Ваше внимание на то, что я родился в 1952 году, закончил Петербургский университет со всеми его демократическими традициями в 80-м, где, может быть, самое главное, что я вынес из этих лет обучения, - это уважение к праву. Поэтому я не считаю, и я лично, и большие группы населения в Советском Союзе, а в Советском Союзе компартия, допустим, это же была государствообразующая государственная структура, объединяющая более 20-ти миллионов человек. И что теперь, все эти 20 миллионов человек должны посыпать голову пеплом и веригами?
Ведь даже период этих массовых репрессий, он хоть и является самым черным периодом в истории органов безопасности, но это же очевидно, что не органы безопасности Советского Союза были инициаторами этих массовых репрессий, они были инструментом в руках компартии. Они так и назывались: "Вооруженный отряд партии".
У нас долго дискутировался вопрос, - особенно в начале 90-х, в середине 90-х, - о том, стоит ли объявлять вне закона саму компартию. Я думаю, что все-таки правильно, решили не делать этого, чтобы не вносить раскола в общество. Вот сейчас очень много говорят (и вопрос Ваш коллега задавал) о том, что представители органов безопасности сильно очень влияют на внутреннюю политику в России сегодня, не является ли это предвестником возвращения каких-то старых времен. Мне примерно такой вопрос задавали и в Колумбийском университете. Уверяю вас, что это надуманные страхи. Мы помним, мы должны, обязаны помнить все негативное, все то ужасное, с чем мы столкнулись в XX веке. Мы должны сделать из этого выводы, мы заплатили за это очень дорогую цену. У нас погибли миллионы людей в лагерях. Тоталитарный режим довел страну до национальной катастрофы, до распада Советского Союза. И мы это прекрасно понимаем, отдаем себе отчет в этом. И народ России сделал для себя однозначный вывод и бесповоротный. Мы твердо встали на путь развития демократии и рыночной экономики. Даже если бы кто-то захотел развернуть страну в обратную сторону, уже никому не удастся.
Что касается определенной реконструкции в правоохранительной сфере, усиления, скажем, органов безопасности, мы провели слияние, допустим, пограничных войск и Федеральной службы безопасности, другой спецслужбы, оптимизируем их деятельность - это совершенно другое дело. Это вызвано необходимостью и требованием сегодняшнего дня, реалиями сегодняшнего дня, необходимостью улучшения и повышения эффективности борьбы с терроризмом и преступностью.
Многие страны сейчас задумываются над этим и производят соответствующие реконструкции в этой сфере. В Соединенных Штатах, например, создано просто новое суперминистерство, как оно называется, министерство внутренней безопасности. Я думаю, что это правильное решение, потому что должен быть какой-то орган, который координирует деятельность в этой сфере, всю информацию собирает у себя. Мы, к сожалению, не можем принимать адекватных решений, потому что ваше ведомство имеет там несколько тысяч новых сотрудников, а мы не увеличиваем количество сотрудников органов безопасности и специальных служб, мы их, наоборот, сокращали до последнего времени постоянно. Мы говорили только об оптимизации структуры. Говорить о возможном возвращении к советским временам в связи с реконструкциями в правоохранительной области в Российской Федерации - это все равно, что, ссылаясь на создание Министерства внутренней безопасности США, говорить о том, что мы наблюдаем или живем в состоянии угрозы возвращения во времена маккартизма в США. Полная чушь и ничего не имеет общего с действительностью.
ВОПРОС: Вы были приглашены в Кэмп-Девид, в то же время Жак Ширак и Герхард Шредер не были приглашены в Кэмп-Девид. Можете ли Вы на основании этого сказать, что сейчас Россия стоит ближе к США или по крайней мере к Администрации Буша, нежели Франция и Германия?
И второй вопрос, несколько связанный с предыдущим, мы стоим на пороге вступления ряда бывших составных частей советской империи в ЕС, которое произойдет в следующем году. И, таким образом, границы ЕС придвинутся к российским границам. Можете Вы себе представить такую ситуацию, что и Россия в будущем вступит в ЕС?
В.ПУТИН: Во-первых, что касается нашей близости с Администрацией США, я подтверждаю: да, у нас хорошие, близкие отношения. Я в ходе нашей сегодняшней беседы говорил много вещей критического характера, но отличительной чертой, характеризующей зрелость наших отношений с Соединенными Штатами, является то, что мы это говорим друг другу прямо, не стесняясь и не надувая от обиды губы. И должен сказать, что именно в таком контексте, в таком духе у нас прошли переговоры в Кэмп-Дэвиде. Мы, честно говоря, не обо всем там договорились, но мы очень довольны тем, как это было сделано со стороны наших американских партнеров, и самим духом наших отношений. Это говорю совершенно откровенно. Мы обсуждали с вами такие злободневные и чувствительные вещи абсолютно открыто, и это подчеркивает характер наших отношений. Я считаю, что в этом есть какая-то новизна и положительного характера.
Что касается отношения США с их европейскими партнерами, мы, конечно, внимательно следим за тем, что здесь происходит, но это не наше дело. Нам даже представляется, что это такая ссора в святом семействе, и рано или поздно это все зарубцуется. И чем меньше здесь эмоций, тем лучше. Здесь я вижу только одну пользу для нас. Все увидели, и в Соединенных Штатах, и в Европе: мы не заинтересованы, мы не хотим, не стремимся и не делаем ничего, что внесло бы какой-то дополнительный разлад в отношения между Соединенными Штатами и их традиционными партнерами и союзниками. Больше того, мы считаем, что глобальные угрозы таковы, что мы должны стремиться к объединению наших усилий и будем всячески стараться доказать это в нашей практической политике.
Что касается отношения наших партнеров европейских к нашим контактам с Администрацией и к качеству наших контактов, то не думаю, что это вызывает какую-то озабоченность с их стороны. И прежде всего потому, что мы не делаем из этого никакого секрета, мы ведем себя последовательно по всем вопросам. Наши отношения абсолютно открыты, мы ничего не скрываем. И всем все ясно, что мы делаем. Больше того, наши европейские партнеры с пониманием относятся к тому, что у нас есть свои национальные интересы в развитии отношений с Соединенными Штатами. Мы ни разу ни намеком, ни впрямую ничего даже не то что не слышали - даже не почувствовали ничего такого, что вызывало бы какое-то напряжение у наших европейских партнеров в связи с развитием наших отношений с США. Да, есть проблемы сегодня текущего дня с Ираком, но генерально наши европейские партнеры постоянно подчеркивают, что они поддерживают нашу политику по этому направлению и считают, что это движение в правильном направлении.
И самое главное заключается в том, что мы не интригуем, мы проводим ясную понятную политику, основанную на определенных принципах. С ними можно соглашаться или не соглашаться, спорить, наоборот, поддерживать, но, во всяком случае, наша позиция понятна и прогнозируема.
Что касается наших взаимоотношений с Евросоюзом, то это наш самый крупный торгово-экономический партнер в торговом обороте Российской Федерации. На долю Евросоюза приходится с учетом расширения более 50 процентов. Мы географически находимся в Европе.
ВОПРОС: И в Азии?
В.ПУТИН: Да, конечно. Но все-таки основные ресурсы у нас, человеческие ресурсы, производственные, технологические, инфраструктурные, они все-таки сосредоточены в европейской части. И самое главное заключается в том, что по своей ментальности, по культуре российский народ - это европейский народ. У нас много общего, много общих интересов с Европой.
Есть проблемы, связанные с расширением. Они главным образом лежат в торгово-экономической сфере и в визовой политике. Мы считаем, что в Европе не должно возникать новых разделительных линий, но мы понимаем и свою ответственность в решении очень многих проблем взаимоотношений с ЕС. Чтобы быть равноценным партнером, нам еще очень многое нужно сделать внутри своей собственной страны. Мы не стремимся к полномасштабному и полноформатному вступлению в ЕС, но рассчитываем на то, что расширение ЕС, как бы оно не было, сколько бы вопросов оно не вызывало в тактическом плане сегодняшнего дня, все-таки создаст дополнительные хорошие условия для развития отношений России с Евросоюзом.
Думаю, что стандарты Евросоюза в области прав человека будут распространятся на новых членов, и это для нас тоже важно с точки зрения равенства прав русскоязычного населения в странах Прибалтики. Восточноевропейские страны - традиционные экономические партнеры России. Мы рассчитываем на то, что многие схемы, наработанные за десятилетия, удастся сохранить, и они будут распространены на весь Евросоюз. Мы в конечном итоге рассчитываем выйти на особый уровень отношений с Евросоюзом, на создание единого экономического и гуманитарного пространства в Европе без, повторяю, формального полноформатного вступления России в Европейское сообщество. За этим историческим горизонтом другие поколения будут решать, как выстраивать отношения в Европе и в мире.
ВОПРОС: Возможно ли провести параллель между уже сложившимися отношениями с ЕС и подписанием Киотского протокола? Другими словами, желает ли Россия действовать отдельно, не принимая договора?
В.ПУТИН: Мы ведем переговоры по этому вопросу. Мы подписали Киотский протокол, но пока его не ратифицировали. Мы считаем, что пока не все озабоченности Российской Федерации учтены. Это касается так называемых стоков, это касается учета наших лесов, которые играют важнейшую роль с точки зрения поглощения выбросов на планете. Есть и другие вопросы технического характера, которые мы считаем нужным дополнительно согласовать. У нас есть специалисты, которые считают, что даже полное вступление Киотского протокола в силу не приведет к существенному улучшению климата на планете, не даст того эффекта, на который кто-то рассчитывает. Но я лично считаю, что даже если это так, то все-таки ратификация и вступление в силу Киотских протоколов - это движение в правильном направлении для человечества в целом. Но мы должны еще все взвесить с точки зрения национальных интересов Российской Федерации.
ВОПРОС: Вы благоприятно относитесь к закупке 40 процентов акций "Эксоном" у "ЮКОСа"?
В.ПУТИН: Насколько мне известно, эта сделка не состоялась. Она обсуждается.
ВОПРОС: Но Вы благоприятно к ней относитесь?
В.ПУТИН: Вы знаете, как мы отнеслись к покупке "Бритиш Петролеум" 50-ти процентов другой нашей крупнейшей компании. Мы за то, чтобы иностранный капитал входил в российскую экономику. "Мобил Эксон" работает у нас на Дальнем Востоке, в Сахалине, инвестирует огромные деньги, это уважаемая компания, и мы будем поддерживать ее деятельность.
Что касается покупки части компании "ЮКОС", то это прежде всего корпоративное дело, но, конечно, это возможная крупная очень сделка. И думаю, что будет правильно, если будут проведены предварительные консультации с Правительством Российской Федерации. Только что у нас состоялась встреча в рамках Давосского форума в Москве и до этого энергетический саммит в Петербурге "Россия - США". И представители международного, в том числе американского, бизнеса с сожалением отметили, что, по их мнению, допустили ошибку, что в своих корпоративных планах предусмотрели такое инвестирование в экономику России, которое по их оценке на сегодняшний день считается недостаточным. Это очень хороший знак, говорит о хороших настроениях в бизнес-сообществе.
Посмотрим, как будут развиваться события. Но мы будем делать все для того, чтобы создавать в России наилучшие условия для применения капитала, рабочей силы, для использования и концентрации здесь полезной информации. Мы прекрасно понимаем, что это один из генеральных путей, на которых нас может ждать успех по достижению и реализации тех задач, которые мы перед собой ставим в сфере экономики. Если мое интервью "Нью-Йорк Таймс" будет способствовать решению этой задачи, я буду очень рад.
Я хочу поблагодарить вас за эту обстоятельную беседу и за интерес к проблемам России.
