«Мы» и «те». Противопоставление через размежевание вызывает чувство сплоченности, приятное ощущение тепла родного гнезда. Но только не все так просто, когда речь идет о стереотипах, которые накладывают отпечаток на сознание народов, и которые, если и не накладывают отпечатка, то в сознание все же просачиваются.
Самый богатый человек России, Михаил Ходорковский, во многих отношениях относится к «тем». Он является прототипом новых богатеев. Данное обстоятельство устанавливает только границы во взаимоотношениях, и пока не ведет к исключению из общего целого. Какой-нибудь русский мог бы по поводу того, чего Ходорковскому удалось добиться, воскликнуть: молодец! Славный парень! Такой человек вполне мог бы быть президентом. Он им быть не может, сказал недавно Ходорковский, поскольку Россия не потерпела бы президента, который был бы евреем, или еврея, который был бы президентом. Это за века глубоко укоренилось в головах, и это именно та тема, поднимая которую, потерпел фиаско Александр Солженицын.
Постаревший диссидент, древнерусская жертва сталинского террора, когда террор получил заметную антисемитскую окраску - например, «Ленинградское дело» и пресловутый «Заговор врачей» - попытался рассказать о совместном проживании евреев и русских на протяжении двух столетий, но так и не смог проникнуть в область синтеза. Не вместе - рядом друг с другом.
В сфере национальной и общечеловеческой мистики, куда охотно вторгается Солженицын, он даже Холокост представляет как кару за грехи большевиков-евреев. Историк Архипелага Гулаг пользуется дважды неисторическими даже антиисторическими аргументами. Преступление против человечности немецких национал-социалистов означало уничтожение евреев как «расы», поскольку они были евреями, а не потому, что являлись коммунистами. А преступники, разумеется, исполняли волю не российского революционного народа, они в больше степени были его заклятыми врагами.
Скверно пахнущая фальсификация истории
С антиисторических позиций Солженицын подходит также и к одной из самых дурно пахнущих фальшивок раннего антисемитизма. Сфабрикованные в 1903 году царской охранкой «Протоколы сионских мудрецов» в дореволюционной России, по его словам, не вызвали почти никакого интереса, но после 1918 года - самый бурный интерес. Это соответствует действительности. Кстати, фальшивка до сегодняшнего дня находится на Интернет-странице праворадикального движения «Память», которое, как всегда, хвастается своим собственным, исключающим все остальное русизмом.
Разумеется, Солженицын никоим образом не является сторонником «еврейско-большевистского мирового заговора» гитлеровского толка. Революции 1917 года он рассматривает в качестве продукта деятельности чуждых народу горячих голов, далеких как от российского, так и еврейского народов. А о революционном сотрудничестве российских (и польских) социал-демократов, с одной стороны, и союзом рабочих-евреев в России, с другой, он вряд ли имеет какое-то представление.
Солженицын и в данном случае, когда ставит межу и вычеркивает из единого целого, призывает не к мести или к борьбе, а к примирению. Но к примирению двух рядом существующих, в перспективе сосуществующих, но остающихся разобщенными идей. Мысленно он все еще видит евреев за Палой, за границами 1792 года, где могли селиться евреи. То, что именно там, особенно после покушения на царя Александра II в марте 1881 года, прокатилась волна ужасных погромов (русское слово) при деятельной поддержке тайной и не совсем тайной полиции, свидетельствует о последовательности этой позиции.
Картину этого расколотого мира, нарисованную Солженицыным, можно было бы считать сравнительно давней историей, своенравно интерпретируемой с использованием национальной мистики литератором, мимо которого пронеслась действительность, если бы она не имела под собой почву для общественного резонанса, ведущего к появлению мощного подспудного чувства борьбы. Российская форма антисемитизма жива и, отнюдь, не отличается робостью. И она привносит скверный диссонанс и в без того слабую мелодию российского гражданского общества.
То, что происходит, не всегда лишь отвратительно. Молодые россияне среднего уровня образованности, сталкивающиеся в электронных средствах массовой информации с такими именами, как Березовский или Абрамович, оскверняют под пьяную руку еврейские кладбища. Не оправдывая это, раввин Красноярска, например, пытается трактовать подобное поведение как выражение социальной фрустрации. Нет, все это не так безобидно. Крупные российские партии не видят ничего плохого в том, чтобы ставить во главе своих предвыборных списков отъявленных антисемитов - и не только великорусских шовинистов. Нет свидетельств того, что Солженицын приветствует данное обстоятельство. Видимо, не поддерживает. Хотя он, наверное, все еще называет математика и диссидента Игоря Шафаревича, автора острых антисемитских памфлетов, своим другом. Солженицын стоит над этим и рядом с этим - несет в себе великорусское, трагическое.
