Четырнадцать лет назад советская армия ушла из Афганистана, передав власть назначенному Москвой руководителю, Наджибулле (Najibullah). Однако мир не наступил. Вывод войск повлек за собой жестокую гражданскую войну и приход к власти "Талибана" и "Аль-Каиды".
Теперь нечто подобное наблюдается в ситуации вокруг другой жертвы российской военной мощи - Чечни. Конечно, это сравнение далеко не точное, и Москва не намеревается отпускать Чечню в свободное плавание. Однако в одном аспекте параллель просматривается очень отчетливо.
Москва поручает ведение войны местному назначенцу. Роль Наджибуллы предписано исполнять Ахмаду Кадырову, который был избран президентом Чечни в ходе подвергшихся всеобщей критике выборов 5 октября этого года.
Президент России Владимир Путин надеется сократить численность российских войск к моменту своих перевыборов в марте следующего года, передав "бремя обеспечения безопасности" лояльным Кадырову милиционерам, численность которых достигает 12 тысяч человек.
При этом боевики, борющиеся за независимость, еще не побеждены, что означает, что в Чечне может начаться гражданская война - практически как в свое время в Афганистане. Москва, в одностороннем порядке поставив у власти местного диктатора, отказалась от надежды на всестороннее политическое урегулирование.
Стоит поразмышлять, какими могут быть последствия подобных событий, причем не только для Чечни и России, но и для остального мира.
Как и Афганистан в свое время, Чечня последние девять лет подвергалась жестокому насилию. Это способствовало появлению нового поколения молодых боевиков, многие из которых обратились к радикальному исламу и распространяют насилие за пределами Чечни, в том числе и в Москве. Первым признаком нового поворота в конфликте стал захват заложников в театральном центре во время мюзикла "Норд-Ост". Молодые чеченские боевики носили повязки с арабскими надписями, говорили о мученичестве и - как-то бессвязно - об исламе. Это были не постсоветские националисты, и они не говорили ни о каких политических целях.
Путин отвлекает внимание от Чечни двумя способами. Во-первых, российские средства массовой информации практически перестали освещать конфликт. Кроме того, эффективно нейтрализуя критику Запада, Путин представляет Чечню как передовой рубеж "войны с террором" и борьбы с Усамой бен Ладеном (Osama bin Laden). Между чеченским конфликтом и "Аль-Каидой" существует связь. В Чечню поступают саудовские деньги и добровольцы.
Однако связь все-таки имеет больше идеологический, чем материальный характер. К счастью для чеченцев, высокие кавказские горы позволяют только небольшому количеству добровольцев проникать в республику. Кроме того, большинство чеченцев по-прежнему придерживается суфизма и враждебно относится к иностранным миссионерам.
Чечня постепенно оказывает негативное влияние на все аспекты жизни российского общества. "Война против террора" облегчила Путину ограничение свободы средств массовой информации, процветавших при Борисе Ельцине. Российская армия становится все более криминальной, военная реформа откладывается.
Чечня так же оказывает влияние на российскую политику, представляя собой источник террористической угрозы, требующий авторитарного ответа. Путинская Россия менее терпима, чем ельцинская. В отношении чеченцев свободно допускаются полные ненависти высказывания. В недавних дебатах, которые проводились среднеазиатской службой "ВВС", моим оппонентом был депутат российского парламента Алексей Митрофанов, который буквально сказал следующее: "Путин упустил свой шанс 12 сентября 2001 года. Когда Америка была занята собой, он мог стереть Чечню с лица земли".
Трагедия заключается в том, что Чечня сейчас готова к политическому процессу - если найдется тот, кто захочет его начать. Если что и изменилось в последние годы в Чечне - так это то, что чеченский народ перестал поддерживать обе стороны.
Опрос общественного мнения, проведенный в мае этого года, выявил два противоположных импульса: после ужасных девяностых годов большинство чеченцев отказались от идеи независимости, но вместе с тем своей крупнейшей проблемой они считают российскую армию.
Это предлагает выход из сложившейся ситуации. План урегулирования конфликта должен учитывать мнение молчаливого большинства. Чтобы сдвинуть процесс с мертвой точки, боевики должны отказаться от требований предоставления независимости Чечне - принимая во внимание, что республика лежит в руинах, это требование теряет смысл.
В ответ Москва должна пригласить в Чечню международных наблюдателей. Это может помочь расчистить дорогу для инвестиций и для настоящего политического процесса, основанного на чеченских традициях коллективного принятия решений. В Чечне должно быть много лидеров, а не один, и республике больше подойдет парламентская форма правления, а не президентская.
И, наконец, кто-то должен взять на себя ответственность за чеченскую трагедию. Россия слишком подвержена амнезии, что заметно по последствиям афганской войны. Вместе с тем та война хорошо показывает, что происходит, когда страна скатывается в черную дыру насилия.
