Когда в прошедшую пятницу появилось сообщение о том, что слияние "Сибнефти" и ЮКОСа откладывается, причем, возможно, навсегда, юрист владельца "Сибнефти" Романа Абрамовича Андрей Де Корт (Andrei De Cort) взял больничный и перестал отвечать на звонки. Юрист ЮКОСа Сара Кэри (Sarah Carey) так же была недоступна. Все высокопоставленные менеджеры ЮКОСа отключили свои мобильные телефоны. Ходорковский был в тюрьме, Абрамовича тоже невозможно было разыскать.
Другими словами, когда была объявлена информация, имеющая отношение к российскому рынку ценных бумаг, крупнейшей нефтяной компании России, российскому нефтяному экспорту и к двум богатейшим людям страны, ни один человек в Москве не мог объяснить, что происходит.
Так как, судя по всему, Абрамович не смог обсудить с Ходорковским некоторые из вопросов, касающихся акций или менеджмента, то самым простым способом избежать дестабилизации в национальном масштабе могло бы стать помещение Абрамовича в одну камеру с Ходорковским.
Конечно, переговоры с глазу на глаз могли бы развеять впечатление о том, что образцовые российские корпорации до сих пор являются игрушками своих главных акционеров, и что они совсем не похожи на прозрачные западные организации. Еще до появления заявления "Сибнефти" становилось ясно, что в ситуации, когда несколько ведущих акционеров находятся в тюрьме или в бегах, менеджмент ЮКОСа не может действовать в привычной для компании манере - не может отгружать нефть, оплачивать счета и выдавать премии, совершать сделки купли-продажи.
Короче говоря, основание, на котором зиждится российская экономика, неустойчиво. Однако министры, бюрократы, советники, консультанты, дожностные лица, юристы и политики слишком мало знают, чтобы прояснить ситуацию.
Кое-что в сложившейся ситуации может объяснить телефонный разговор, состоявшийся между Леонидом Невзлиным, владеющим 3,56 % акций ЮКОСа, и Михаилом Швидлером, крупнейшим акционером "Сибнефти". По словам Невзлина, Швидлер сказал ему, что процесс слияния был поспешно остановлен по требованию "руководства администрации президента" в связи с предстоящими 7 декабря выборами. Когда Невзлин спросил, какая может быть связь между сделкой и выборами, Швидлер ответил: "Я не знаю. Я не занимаюсь политикой".
Если Невзлин точно пересказал свой разговор со Швидлером, то это может означать только одно - Абрамович разговаривал с президентом Владимиром Путиным. Если этот контакт действительно имел место, то он должен был произойти за один-два дня до пятничного заявления. Является ли совпадением то, что в четверг высокопоставленный чиновник МВД, заместитель министра генерал-лейтенант Веревкин-Рахальский заявил, что у правоохранительных органов нет доказательств того, что Роман Абрамович нажил свое имущество нечестным путем. Однако представитель Генеральной прокуратуры сказал вашему корреспонденту, что Веревкин-Рахальский выступал от своего имени, а не от имени прокуратуры. Однако на вопрос о том, что же думает по этому поводу Генеральный прокурор, его представитель ответил, что ответ на этот вопрос необходимо еще подождать.
Возможно, идея Путина заключается именно в том, что все мы, и Абрамович в том числе, должны подождать. И в этом случае страх, а не деловые соображения, заставили Абрамовича порвать с Ходорковским и показать, что он готов оказать услугу Кремлю.
