Эдуард Шеварднадзе убежден, что его отставка стала возможной лишь потому, что в Грузии было слишком много демократии. «Демократия нуждается в регулировании, - заявил он после своего ухода с поста президента в интервью немецкой телекомпании. - Плохо, когда слишком много демократии. Я думаю, что это была ошибка». 75-летний Шеварднадзе, подавленный и бледный, почти шатался, когда покидал свою резиденцию в момент, когда толпа скандировала: «В отставку! В отставку!».
Таким унизительным оказалось падение бывшего министра иностранных дел СССР, который помог своей стране избавиться от бремени коммунизма. Он казался поборником демократии, когда в середине 80-х гг. стоял рядом с последним советским лидером Михаилом Горбачевым и своими близкими партнерами в Вашингтоне в момент, когда рушилась Берлинская стена. «Джордж» - так называл Шеварднадзе своего друга Джорджа Шульца, который был госсекретарем США при Рейгане. Также у него был друг «Джим» - это Джеймс Бейкер, являвшийся американским госсекретарем в период президентства Джорджа Буша-старшего.
Однако когда четыре месяца назад Бейкер, прибыв в Тбилиси, попытался убедить своего старого друга провести в стране честные парламентские выборы и спасти подмоченную репутацию демократа, Шеварднадзе обращался с ним явно неучтиво, давая обещания, которые не собирался выполнять. Позже, незадолго до отставки Шеварднадзе, когда митингующие требовали ухода Шеварднадзе, Бейкер позвонил ему из Вашингтона, но президент Грузии отказался взять трубку.
Трудно найти сегодня в Тбилиси человека, который мог бы сказать добрые слова о Шеварднадзе. За долгие годы коррупции и экономического краха, политических манипуляций и фальсификаций результатов выборов грузинский народ слишком ожесточился, чтобы выбирать выражения в его адрес. «Мы говорим о перерождении бывшего демократа, бывшего либерала, некогда любимого на Западе Шеварднадзе в обычного постсоветского диктатора, который не считался с мнением своего народа», - заявил 35-летний Михаил Саакашвили, который возглавил наступление сил оппозиции на Шеварднадзе, а теперь собирается стать его преемником на посту президента.
Один из вопросов о Шеварднадзе, оставшихся без ответа, заключается в следующем: "Действительно ли в душе он переродился в диктатора?" Шеварднадзе начинал свою политическую карьеру, будучи энергичным молодым членом Компартии. Уже к 30-летнему возрасту он возглавил МВД Советской Грузии. В 1972 году, в возрасте 44 лет, он стал руководителем Компартии Грузии и продолжал занимать этот пост до 1985 года, когда Горбачев его назначил главой МИД СССР. Среди функционеров КПСС Шеварднадзе выделялся открытостью и даже способностью к самокритике. В период «холодной войны» его американские коллеги обнаружили в нем редкое для того времени качество - добрую волю.
Позже, по возвращении в Грузию в 1992 году, Шеварднадзе в интервью The New York Times позволил себе свободный полет воображения. «У Пикассо были различные периоды, и у других художников тоже, - заявил он. - Я совершал ошибки, иногда я был несправедлив. Но разве кто-то может сохранить свою позицию неизменной до конца своей жизни? Мы все изменились». Тем не менее, в глазах многих своих соотечественников он был человеком, которым оставался неизменным, вне зависимости от того, имел ли он дело с местными полевыми командирами или вел переговоры с госсекретарями других стран.
"Он никогда не был подлинным демократом, потому что он был человеком, которого воспитала и сформировала коммунистическая система", - считает Георгий Хуцишвили, эксперт Международного центра по конфликтам и переговорам. "Он был носителем духа той эпохи. Он был прагматиком, искусным политиком, человеком, который знал, в каком костюме нужно появиться на том или ином мероприятии, - продолжает Хуцишвили. - Но он так никогда не осознал идеи, которые лежат в основе гражданского общества».
Он проявлял толерантность, но не был либералом. Толерантность была редким качеством среди постсоветских лидеров. «Трудно вытаскивать страну из хаоса и кризиса, - заявил Шеварднадзе, когда в 1992 году пытался предотвратить гражданскую войну в Грузии. «Я знаю, что рискую, - заявил он, придя к власти в этой республике. Он начал с демократических реформ, и с помощью Всемирного банка и МВФ предотвратил крах экономики. Это было достижением, которое спасло страну от распада. В тот период продолжались военные действия в двух отделившихся от Грузии автономиях, которые пользовались поддержкой бывших коллег Шеварднадзе в Москве.
Преступные банды держали в страхе остальную часть страны. Неоднократно предпринимались попытки физического устранения Шеварднадзе. Он уцелел после взрыва автомобиля. В следующий раз в кортеж, в котором следовал его автомобиль, были брошены гранаты. В 1998 году Грузия погрузилась в тяжелейший кризис, так как тогда в России случился дефолт. Правительство Грузии было неспособно собирать налоги, жителям республики не платили зарплату, система коммунальных служб рухнула, а число безработных в стране резко возросло. Коррупция приобрела огромный размах, так как Шеварднадзе подкупал кланы и преступные группировки.
И лишь одним из немногих положительных достижений Шеварднадзе была открытость страны. Эта открытость достигла степени, невиданной в бывших советских республиках. В Грузии существовала свободная пресса, было сформировано свободное гражданское общество. И, возможно, это очень даже хорошо, что Шеварднадзе разрешил своей стране иметь слишком много демократии. Грузия стала слишком зрелой и демократичной, чтобы оставаться под властью одного человека. Когда неделю назад под натиском разъяренной толпы Шеварднадзе ушел в отставку, он утверждал, что пошел на последнюю жертву ради своих соотечественников. «Было очевидно, что в стране могло произойти кровопролитие, - заявил он. - Я никогда не предавал свой народ. Так что я решил уйти в отставку, чтобы избежать кровопролития».
Однако его молодой соперник Михаил Саакашвили заявил, что у Шеварднадзе вовсе не было намерений идти на уступки. По его словам, Шеварднадзе приказал войскам разогнать демонстрантов, но армия отказалась ему подчиняться. Тогда он пытался бежать, но все аэропорты были блокированы митингующими. «Мы должны признать, - говорит Саакашвили, - что лишь по счастливой случайности нам удалось избежать худшего. Лишь в последний момент на переговорах Шеварднадзе, наконец, заявил: «Да, я ухожу в отставку».
