Ничего нового. Насилие с доисторических времен было отличительной чертой человечества. Мы живем в таком обществе, когда насилие превратилось в одну из категорий сосуществования членов этого общества. И речь идет не только о войнах, вспыхивающих там и тут по всему пространству планеты и наполняющих гостиные наших домов кровью и вываливающимися внутренностями, но и о кино, о манере поведения политиков, простых людей с улицы и детей в школах. Насилие и сопутствующий ему страх: причина и ее следствие, самопреследование, цензура, полиция - каждый из нас несет это в себе. Кино, литература и даже мода, в которой в этом году явно прослеживалась склонность к военной и камуфляжной тематике, развиваются в такой ситуации, когда насилие становится самым, что ни на есть, повседневным и обыденным проявлением жизни.
Не стоит надеяться, что в подобной ситуации искусство останется вдалеке от действительности. Сам по себе художник это не просто еще один член напряженного и переполненного конфликтами общества, но и точка его особой чувствительности, в которой катализируются и преобразуются боль и страдания, а конкретная действительность анализируется посредством определенных кодов и художественных приемов - особых у каждого художника и зачастую радикальных. Тот, кто полагает, что художник может работать за гранью окружающего его мира, сильно заблуждается. Пытки, кровь, секс, боль, несчастья, несправедливость всегда находят свое место в искусстве, рождающемся, растущем и развивающимся в обществе, где женщины гибнут от рук своих мужей, превентивные войны и убийства воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, а дети ходят в школу с оружием.
Присутствие насилия в искусстве - общий аспект в процессе создания эстетического произведения, в котором сосуществуют не только различные способы выражения идеи, но и различные тенденции и интересы. Как отметил Роберт Хьюз (Robert Hughes), в мире, где кошмар вымышленного не может превзойти кошмар действительности, искусство неизбежно тяготеет к абстракции. После окончания второй мировой войны, когда весь мир, благодаря телевидению и печатной прессе, узнал об ужасах концлагерей, абстракция постепенно стала замещать искусство конкретности и реализма, склонявшегося к эстетическому изображению насилия и внезапно столкнувшемуся с ситуацией, в которой действительность оказывалась намного страшнее. В который раз.
Но насилие в искусстве не обязательно должно быть изображением сцен насилия. Скорее всего - обычно именно так и происходит - оно будет свидетельством памяти и забвения, иронией униженного, символом некоего состояния. Искусство не обязательно должно пользоваться фигуральным и реалистичным языком для того, чтобы мы сумели почувствовать дух времени, который неизбежно отмечен знаками смерти и ужаса. Нет никакой необходимости даже образно изображать изуродованные тела, достаточно красного пятна, достаточно намека на кошмар, чтобы зритель - культурный и временной современник художника - сумел домыслить все, что было перед глазами автора произведения.
Изображение знаменитой в Великобритании детоубийцы было выполнено при помощи отпечатков сотен детских рук, выпачканных белой, черной и серой краской. Эти маленькие пятна наполнили произведение настенной живописи духом страха ("Майра", худ. Маркус Харви, 1995). Заурядный портрет пожилой женщины среднего достатка, который автоматически подвергся запрету из страха перед памятью. Темой большинства произведений Кристиана Болтянски (Christian Boltanski) становятся массовые уничтожения и исчезновения: ворох одежды, фотографии и документы из архивов могут ввергнуть зрителя в состояние бессилия и грусти при напоминании об истории, которая является не чьей-нибудь, а именно нашей.
Для того чтобы говорить о насилии, для того, чтобы показывать его необязательно к этому насилию прибегать. Насилием дышат сцены фильма "Детки" Ларри Кларка (Larry Clark), в которых подростки принимают наркотики и занимаются сексом, но насилие ощущается и в прекрасных фотографиях Араки (Araki) с привязанными и унижаемыми обнаженными женщинами.
И иногда явно изображенное насилие - не самый лучший способ поведать о нем и превратить его сцены в произведения искусства. Произведения Трейси Моффат (Tracey Moffatt) - это сцены дурного (физического и психологического) обращения с детьми и подростками, в которых, на первый взгляд, нет ничего отталкивающего. Но когда зритель начинает осознавать, что происходит на его глазах, кровь застывает в жилах.
Для демонстрации насилия художники в своих произведениях используют любые средства - и дозволенные и неприемлемые. Начиная с плотоядных мух Дамиена Херста (Damien Hirst) и заканчивая любительской видеосъемкой избиения лос-анжелесскими полицейскими Родни Кинга (Rodney King), которую Дэнни Тисдейл (Danny Tisdale) превратил в произведение искусства. И вот великая насмешка: художник превращает в святыню жалобы, страшные поступки становятся бестселлерами.
Но никакой новизны в этом нет, в определенном смысле подобная тенденция неизбежна. Художник является летописцем своего времени, историком чувств и социальных отклонений, который не может найти другого способа выражения своих наблюдений, кроме как в произведении искусства: живописи, фотографии, видеоинсталяции.. Практически любая форма подходит для того, чтобы дать представление об одной из тысяч масок, за которыми скрывается насилие., хотя нередко само художественное произведение обладает такой силой, что за искусством становится незаметно само обвинение, истинный ужас, лежащий в основе всех этих изображений.
Так было всегда. История искусства полна крови и внутри и вне мастерской художника. Религиозная живопись показывала нам мучеников, держащих свои глаза в руках, отрезанные груди на подносе, тела, охваченные огнем либо изуродованные, тела с содранной кожей, распятые на кресте. Историческая живопись (в действительности, любая живопись является исторической) предоставляла нам изображения умерших правителей, обезглавленных героев, похищения, насилие, избиение невинных народов..
Одним из сильнейших произведений искусства можно назвать серию гравюр "Бедствия войны" Франсиско Гойи (Francisco de Goya), в которой художник смог не только увидеть, но и показать - как немногие другие - ужасы войны, оккупации, кошмары насилия, не просто дозволенного, но и поощряемого. Эти незабываемые картины страха послужили основой для создания скульптурных произведений одним из наиболее радикальных художников нашего времени - братьям Джейку и Диносу Чепменам (Jake & Dinos Chapman).
"Бедствия войны" изменились со времен Гойи не больше, чем искусство со времен "Похищения Европы" до искусства дня сегодняшнего с его детьми из коллекции Саатчи (Saatchi). Возможно, изменилась наша способность восприятия трагических событий, как чего-то обыденного, восприятия войны как одного из эпизодов в теленовостях. Возможно, сегодня нам хочется думать, что искусство не должно говорить нам о насилии и ужасе, а лишь украшать наши жилища обывателей, затерроризированных окружающим насилием.
