25 декабря 2003 года. Во время проведения кампании по выборам в Государственную Думу РФ российский президент Владимир Путин объявил, что коррупция представляет угрозу для национальной безопасности, бороться с которой нужно путем насаждения "закона и порядка".
Его призыв, за которым последовал арест Михаила Ходорковского по обвинениям в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов, породил предположения, что верные президенту чиновники выбрали в качестве объекта для уголовного преследования главу компании "ЮКОС" по той причине, что он начал оказывать растущую финансовую поддержку оппозиционным партиям в думе.
Действия Генеральной прокуратуры РФ и других правительственных ведомств значительно подняли риски для западных правительств, многонациональных банков и иностранных инвесторов, которые делали ставку на то, что эта страна идет к демократическому капитализму.
Ходорковский, взявший курс на то, чтобы "ЮКОС" перешла на мировые стандарты корпоративного управления, стал главным "вещественным доказательством" в пользу того, что Россию следует интегрировать в западные институты как страну с рыночной экономикой.
В ответ на уголовное преследование Ходорковского американские сенаторы Джон Маккейн (John McCain) и Джозеф Либерман (Joseph Lieberman ) внесли в конгресс США законопроект, предусматривающий исключение России из Большой Восьмерки демократических стран с рыночной экономикой.
Седьмого декабря пропутинская партия "Единая Россия", наряду с националистическими партиями, которые обещали вернуть национальные богатства страны, отобрав их у таких миллиардеров, как Ходорковский, получила солидное большинство мест в думе.
Теперь, когда Путин консолидировал власть, а Ходорковский сидит в тюрьме в ожидании суда, как станет президент использовать свой мандат на установление "закона и порядка" вкупе с социальной справедливостью? И как следует реагировать Западу?
В борьбе с коррупцией президент должен продемонстрировать, что никто не может стоять над законом. Вне связи со своей недавней приверженностью корпоративному управлению, Ходорковский и другие руководители делового мира продолжают использовать покровителей в правительстве, чтобы обеспечить благоприятные для себя указы, лицензии, тендеры и налоговые льготы. Эта практика стала настолько широко распространенной, что Россия страдает от "захвата государства в плен", то есть такого состояния, когда государство не способно существовать как законопослушное, справедливо регулировать рынки и эффективно распределять ресурсы.
Путин, однако, не способен гарантировать равенство перед законом, если правительственные чиновники пожелают заниматься избирательными уголовными преследованиями.
Вслед за арестом Ходорковского генпрокуратура наложила арест на свободную продажу части акций "ЮКОСа", которые сегодня упали в цене более чем на 30%.
"ЮКОС" не смогла слиться со своим младшим партнером, компанией "Сибнефть", на условиях, в результате которых была бы образована одна из крупнейших в мире нефтяных компаний. Результатом этого уголовного преследования стало то, что собственность "ЮКОСа" в настоящее время перераспределяется по указке прокуроров.
Путин стремился заверить западных акционеров, что Ходорковскому будет гарантировано честное и открытое судебное разбирательство. Многие склонны поверить президенту на слово.
После недавней встречи с Путиным президент Международного валютного фонда Хорст Келлер (Horst Kеhler) заявил, что уголовное преследование Ходорковского не является свидетельством отхода от экономических и правовых реформ.
Подобные благостные речи извращают ту дилемму, с которой Запад сталкивается сегодня в России. Хотя правительство Путина приняло новые коммерческие законы и уголовные процедуры, оно еще не сформировало институты, которые были бы способны их осуществлять, судить о них или принуждать к их осуществлению. Без таких институтов ни право собственности, ни контрактные права не являются принудительно обеспечиваемыми.
В 1990-х годах, несмотря на озабоченность в связи с тем, что правительство Ельцина слишком поспешно приватизирует государственные предприятия, Международный валютный фонд, Всемирный банк и иностранные правительства согласились оказать финансовую поддержку этому процессу.
Этот "вашингтонский консенсус" основывался на вере в то, что в стране естественным путем вырастут независимая правовая система и прочие институты, чтобы защищать частную собственность порожденного приватизацией среднего класса. Вместо среднего класса ускоренная приватизация вызвала к жизни класс "рантье" - людей, которые обогащаются, используя свои возможности контроля над государственными средствами.
Вместо главенства закона эти "рантье" создали "главенство правил".
При такой системе появляется возможность манипулировать государственными чиновниками, в том числе прокурорами, судьями и судебными приставами, в интересах пересмотра или отмены приватизации компании "ЮКОС" или любой другой российской компании.
При "главенстве правил" иностранные инвесторы не могут рассчитывать на свободу действий. Любой бизнес - даже тот, который ведет честную игру - не гарантирован от ареста собственности, отъема прибыли, уголовного преследования своих сотрудников.
Например, во имя туманно сформулированных "государственных интересов" чиновники в российских регионах занимаются "избирательной экспроприацией" иностранных предприятий, которую санкционируют местные суды.
Растут свидетельства в пользу того, что Кремль стремится строить рыночную экономику без главенства закона, основанную на строгом разделении властных полномочий.
Для того чтобы заставить правительство защищать частную собственность, западным акционерам необходимо найти общий язык с Путиным в вопросе точного установления роли государственных институтов в строительстве законопослушного государства.
Недавно премьер-министр Михаил Касьянов объявил, что правительство стремится в конечном итоге поставить Генеральную прокуратуру РФ под контроль Министерства юстиции. А тем временем, чтобы восстановить доверие к инвестиционному климату, Кремль должен строго определить и ограничить полномочия прокуроров и уточнить, как суды могут выносить независимые решения по делам, где интересы государства представляет генпрокуратура или любое другое правительственное ведомство.
