"На Ближнем Востоке Соединенные Штаты приняли новую стратегию борьбы за свободу на передовых рубежах. Эта стратегия требует такой же настойчивости, энергии и идеализма, какие мы демонстрировали ранее. И она даст аналогичные результаты. Будь то в Европе, в Азии или в любом другом регионе планеты, рост свободы ведет к миру". Это заявление президента Джорджа Буша-младшего (George W. Bush) в прошлом месяце является поразительным. Человек, совсем недавно отвергавший простое строительство нации, вверг свою страну в переустройство целой цивилизации. Это мероприятие отвечает всему самому лучшему, что есть в истории США. Но оно также является исключительно рискованным.
Нынешняя американская администрация вернулась к идеям Вудро Вильсона (Woodrow Wilson). Его представление о том, что мирное сосуществование основывается не на международных отношениях, а на внутренней трансформации, стало краеугольным камнем политики США в Западной Европе и Японии после второй мировой войны. Демократическая трансформация бывших врагов в сочетании с миром и свободными рынками была в то время основой западного успеха в "холодной войне".
Поначалу г-н Буш-младший отвергал эти идеи Вильсона. Однако теперь он доказывает, что "мы не стали жить в безопасности после 60 лет оправдания и приспособления к отсутствию свободы на Ближнем Востоке. . . А с учетом того, что в условиях распространения оружия эта политика может нанести катастрофический вред нашей стране и нашим друзьям, было бы безрассудным соглашаться на статус-кво".
Таково мировоззрение неоконсерваторов, которые в своих конечных целях являются вильсонианцами, но в своих средствах - антивильсонианцами. В отличие от Вильсона, они полагают, что необходимых трансформаций можно достичь с помощью американского могущества, если освободиться от международных ограничений. Что касается последнего, они соглашаются с традиционными националистами, такими, как вице-президент США Ричард Чейни (Richard Cheney) и министр обороны США Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld).
Обе стороны согласились, что необходимо устранить от власти Саддама Хусейна (Saddam Hussein) вне зависимости от того, поддержит ли Америку остальной мир. Но они разошлись в целях политики после победы. Традиционные националисты готовы согласиться на минимальную стабильность в Ираке; неоконсерваторы хотят демократии. И вот теперь представляется, что президент США склонился к точке зрения неоконсерваторов. Он вознамерился переделать древнюю цивилизацию, которая оказалась самой невосприимчивой к западным идеям. Это что - политическая мудрость или непростительная глупость?
С одним пунктом должны согласиться даже самые отъявленные критики: цель является желательной. Если бы ближневосточные режимы были демократическими, а экономики их стран процветали, мир был бы более безопасным и счастливым местом. Но желательные цели не обязательно являются достижимыми. Процессу демократизации Ближнего Востока мешают пять могучих препятствий: отсутствие демократической традиции, сильная убежденность в том, что воля Аллаха выше решений демократически избранной законодательной власти, роль нефти в столь многих из экономик региона, отсутствие процветающей рыночной экономики, а также и проистекающее отсюда отсутствие сильного, независимого среднего класса.
Это плохо, но modus operandi (образ действий - лат.) администрации Буша-младшего добавляет новые препятствия. Президент Теодор Рузвельт (Theodore Roosevelt ) однажды порекомендовал говорить мягко, но держать в руках большую дубину. Столетие спустя республиканская администрация тоже верит в большую дубину. К сожалению, она верит и в громкий голос. Она унижает союзников, подрывает международные институты и демонстрирует узкое видение американских интересов.
Ну и что, мог бы спросить кто-нибудь. Разве США не посадили за решетку Саддама Хусейна (Saddam Hussein) и не заставили полковника Муаммара Каддафи (Muammar Gaggafi) отказаться от его программы производства оружия массового поражения (ОМП)? Да, это так. Сила срабатывает. Но сама по себе сила не позволяет достичь демократической трансформации, к которой сегодня стремятся США. Как утверждают Иво Даадлер (Ivo Daalder) и Джеймс Линдсей (James M. Lindsay) в своем важном исследовании по внешней политике администрации США ("America Unbound: The Bush Revolution in Foreign Policy", Brookings Institutions Press, 2003), "иракский опыт подчеркнул, что то, как Америка осуществляет свою ведущую роль, не менее важно, чем то, куда она ведет".
Легитимность без могущества потерпит горькую неудачу, но могущество без легитимности является бесплодным. США трансформировали Европу, потому что побежденные согласились с тем, что американские ценности выше их собственных. И вот теперь они предлагают Ближнему Востоку сделать то же самое. Однако он страдает от огромного недостатка: на удивление мало людей в этом регионе верят в добрые намерения Америки, отчасти потому, что помнят о том, как она поддерживала авторитарные режимы, отчасти из-за ее роли в конфликте между Израилем и палестинцами, а отчасти, как написал Джеффри Сакс (Jeffrey Sachs) во вчерашнем номере "The Financial Times", потому что ее целью является обеспечение себя дешевой нефтью любой ценой.
Я бы к этому добавил, что существует и более глубокое противоречие. Коренные демократические ценности стоят выше силы, процедуры - выше могущества, а согласие - выше принуждения. Демократу трудно будет доказать, что вышеперечисленные факторы не применимы к поведению государств. Однако именно это и делают неоконсерваторы. Они доказывают, что демократия и свобода - лучший способ жизни людей. Однако они также верят, что "уважать мнения человечества - удел слабаков".
Ничем не ограниченная сверхдержава, полная решимости продвигать собственные интересы, не достигнет успеха в экспорте своих ценностей. Представляется, что в международных отношениях она исходит из представления, что сила, а не моральная правота, делают ее правой. Администрация Буша-младшего сегодня соглашается - и это, на мой взгляд, правильно - с тем, что американская внешняя политика должна основываться на ценностях. Но она не сумеет достичь своих целей, если будет и дальше декларировать, что эти ценности не имеют касательства к отношениям Америки с другими странами.
