Арест Саддама Хусейна (Saddam Hussein) стал для американского и английского правительств запоздалой и отчаянно необходимой ободряющей моральной пилюлей. Военному авторитету Америки крайне вредил тот факт, что она не могла отыскать ни Саддама, ни Усаму бен Ладена (Osama bin Laden).
Нам еще предстоит увидеть, каковы будут долговременные последствия ареста Саддама. Однако этот арест, в сочетании с недавним раскаянием Ливии, позволяет хотя бы на время снизить давление у себя дома на Джорджа Буша-младшего (George W. Bush), а может, также и на Тони Блэра (Tony Blair). Но едва ли факт ареста Саддама изменит многое, особенно там, где он имеет наибольшее значение, на земле Ирака.
Ирак продемонстрировал, что у американского могущества есть пределы.
Во-первых, Америке пришлось заплатить за свой унилатерализм (unilateralism - политика односторонних действий, англ.). В противоположность первой войне в Персидском заливе, нынешнее вторжение в Ирак спровоцировало реакцию, которая свидетельствует о появлении новых рубежей, отделяющих Америку от остального мира. В частности, возник конфликт между Францией и Германией, с одной стороны, и Соединенными Штатами - с другой, который поставил под вопрос цель и стойкость западного альянса. Мало кто предполагал, что Франция и Германия найдут в себе смелость иметь независимые суждения, но именно это и произошло. Более того, оппозиция Америке не ограничилась европейскими державами. Точно так же думала и Россия, несмотря на тот факт, что со времен Бориса Ельцина она предпочитает поддерживать Соединенные Штаты по всем важным вопросам. Китай последовал той же дорогой, хотя и постарался скрыть свои настроения от мировой общественности, чтобы не вызвать отчуждения Соединенных Штатов.
Вторжение в Ирак способствовало поляризации мнений в очень многих странах мира, включая Италию, Испанию, Японию и Южную Корею.
Во-вторых, военное противодействие американской оккупации Ирака спутало все ожидания: не успел г-н Буш-младший объявить войну оконченной, а Ирак - покоренным, как началась, надо полагать, настоящая война. Американцы не осмеливаются признать, что эта война - партизанская, и что ее поддерживают широкие народные массы.
По мере роста интенсивности вооруженного сопротивления оккупантам становится все яснее, что оппозиция куда более широка и разнообразна, особенно в Центральном и Северном Ираке. И арест Саддама едва ли повлияет на нее.
Да и кого это может удивить, если вспомнить, что вторая половина истекшего столетия характеризовалась успешной антиколониальной борьбой, которая достигла кульминационной точки в движении за освобождение Вьетнама? Народам не нравится оккупация, особенно людьми другой расы с иной культурой. Надежды на то, что американских солдат встретят в Ираке как освободителей, что иракский народ страстно мечтает о наших ценностях и нашем образе жизни, быстро испарились.
Ирак уже продемонстрировал, что у американской общественности "кишка тонка" для долговременной оккупации, что администрация Буша-младшего не может себе позволить множество запакованных в полиэтиленовые мешки трупов, а следовательно, их иракским выдвиженцам придется скорее раньше, чем позже взять на себя многие из обязанностей в передовой зоне. Оккупация Ирака научила Соединенные Штаты, не говоря уже об остальном мире, что подавляющая военная мощь не является непобедимой, но, напротив, очень уязвима, когда пытается оккупировать чужую страну. Таким был - и остается - урок антиколониальной борьбы.
В-третьих, представляется вероятным, даже возможным, что дальнейшие имперские амбиции Америки - квинтэссенцией которых является так называемая "ось зла" - оказались похороненными, по крайней мере временно, на улицах Багдада, Самарры, Тикрита и прилегающих городов. Было много разговоров о том, какая из стран станет следующим объектом нападения Соединенных Штатов: Иран или Северная Корея. Сегодня уже трудно представить себе, что Америка в обозримом будущем решится на новую военную акцию. Настроения американской общественности сегодня резко отличаются от тех дней, когда Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld) был в апогее своих милитаристских надежд.
В-четвертых, как и во всех имперских авантюрах, было много морализирования относительно демократии, прав человека и справедливости. Так было испокон века, но сейчас этого больше нет. Однако эти ценности, как и в прошлом, являются первыми жертвами имперских амбиций. Ходят бесчисленные рассказы о том, что американские солдаты сначала стреляют, а потом задают вопросы. Американцы даже не утруждают себя подсчетом погибших с иракской стороны. Когда Буш-младший и Блэр настаивают, что судьбу Саддама должны решать иракцы, они имеют в виду иракских квислингов. Лагерь Гуантанамо является оскорблением для прав человека во всем мире. В самих Соединенных Штатах идет наступление на права человека во имя борьбы с террором. И, разумеется, в Ираке нет никакого оружия массового поражения. Правда стала первой жертвой войны - и имперских амбиций.
Трудно себе представить, что США и Великобритания, рядясь в тогу демократии и защиты прав человека, когда-нибудь снова будут наслаждаться таким же уважением, как прежде.
Ирак стал первой настоящей проверкой имперских амбиций Америки; и она уже доказала, что у американской мощи есть пределы.
