О чем я мечтаю? О том, чтобы порядочные люди, наивные люди, хитрецы, которые считают себя хитрее, чем существующие реалии, одним словом, чтобы все люди на Западе отказались от своей русской мечты. Чтобы они протерли глаза и перестали видеть Россию такой, какой они ее хотели бы видеть, исходя из своих утопий или своих интересов. Чтобы они, наконец, увидели то, что есть на самом деле, что, в частности, вызывает серьезные вопросы и порой - глубокую обеспокоенность. Либералы или противники глобализации, атлантисты или люди, ненавидящие американцев, большинство политических активистов, комментаторы и профессиональные политики - все они, будто, загипнотизированы Путиным. Джордж Буш (George Bush) посмотрел ему глубоко в глаза и утонул в них. Берлускони (Berlusconi) обеляет его от обвинений в развязывании бойни, в пытках, в разрушении городов в Чечне - все это всего лишь слухи, заклинает он. Ширак (Chirac) принимает человека из КГБ в свой лагерь мира - делает его участником оси Париж-Берлин-Москва, - раскатывает перед убийцей красные ковры и при этом сочиняет, будто Москва галопирующими темпами стремится "в передние ряды стран демократии".
Личная обаятельность первого человека в Москве играет при этом самую незначительную роль. Третье столетие подряд западные элиты находятся в дурмане и в опьянении от русского чуда. Являясь пленником своих собственных вымыслов, это чудо шагает от одного фиаско к другому. Не успел Петр Великий поздравить Лейбница и пригласить в свои дворцы, как Французская академия тут же стала вить ему венец "царя-новатора". Парижские салоны не уступали ей в этом, прежде всего, Вольтер (Voltaire), занявшийся, невзирая на прошлое, возвеличиванием царя, который убил своего отца и пытками довел до смерти своего любимого наследника. Только Дидро (Diderot) нашел время и силы, чтобы побывать в "Северной Пальмире", после чего пришел к выводу, что империя Екатерины Великой прогнила из-за кнута и рабства, еще не успев как следует развернуться.
В последующие столетия мечтам предавались граждане и вельможи. Париж инвестировал деньги в чудесные "русские ценные бумаги", в результате чего еще быстрее пустели карманы. В 20-м столетии весь мир напевал безутешную песню, в первую очередь ангажированные интеллектуалы, активисты с низов и из руководства. Проклятые этой земли и обманутые небом жертвовали своим человеческим разумом, своим мужеством, своей моралью и, прежде всего, многими, многими миллионами человеческих жизней во имя "солнца, которое восходит на Востоке", в то время, как люди самые осмотрительные и рассудительные, и люди одержимые попадали в одну и ту же ловушку. Восхитительный "дядюшка Джо" проглотил в Ялте без всякого стыда и стеснения половину сталинистской Европы.
Не успела пасть Берлинская стена и распасться советская империя, как снова возобладало западное безумие. Приняв все на веру, наследникам Кремля спускали с рук все, равно как его семье и мафиозным кланам, обогащавшимся на российской экономике и обиравшим к своей выгоде нарождающуюся демократию, которая была слаба, чтобы сопротивляться. Закрыв глаза, сильные мира сего осыпали меняющиеся в Кремле команды комплиментами и кредитами. Всемирный банк и Международный валютный фонд на словах были категорически против любого кредитования коррумпированных государств, но это была лишь одна видимость. В действительности использовался двойной стандарт. Если государства, не имеющие стратегического значения, такие, как Кения, были из-за коррупции лишены всяких кредитов, то Россия, где коррупция распространена в несравнимо больших масштабах, получала кредиты постоянно. Когда Международному валютному фонду открывали глаза на истинное положение дел - миллиарды долларов, которые он давал России, уже через несколько дней оказывались на счетах на Кипре или в Швейцарии - он тогда утверждал, будто это не его доллары. Среди нас были такие, кто говорил, что им было бы легче, если бы Международный валютный фонд перечислял деньги сразу на кипрские и швейцарские счета. (Об этом пишет в своей книге "La grande Desillusion" лауреат Нобелевской премии в области экономики Джозеф Штиглиц/Joseph Stiglitz).
Нельзя думать, будто Путин, новый сильный человек, вычистил авгиевы конюшни Ельцина. За четыре года своего правления при наличии все меньших ограничений в своих властных полномочиях он лишь произвел перераспределение привилегий между крупными разбойниками. Гусинский, Березовский, Ходорковский - катятся головы олигархов, но дележ добычи продолжается. На этом вечном пиру кланов в этом пестром, а потому опасном капиталистическо-сталинистском болоте появляются все новые охотники за добычей, к которым присоединяются коррумпированные государственные учреждения и милиция. Получая допинг в виде очень высокой цены на нефть, новые российские господа живут на обильные прибыли от бизнеса на нефти в то время, как большинство людей обречено на вечную посткоммунистическую нищету и имеет лишь право опускать долу глаза и почитать господ. А замечтавшийся Запад уже заранее превозносит новую Саудовскую Аравию - эта надежнее, чем прежняя, она может держать под контролем источники энергоносителей от Кавказа до Сибири и поддерживать стабильность.
Новое евразийское Эльдорадо пробуждает самые смелые мечты. Уже многие годы Проди (Prodi) и его Брюссельская комиссия пытаются убеждать вкладывать деньги в сибирские месторождения и в строительство нефтепроводов. Частные компании пока медлят и пытаются выяснить риски и устранить неясности. Официальная Европа твердо придерживается своей линии. Какое значение тут имеют права человека, свобода слова, отдающие произволом указы, непредсказуемые схватки за власть в прихожих Кремля. Все для преобразований европейских окраин! Вперед к партнерству в области энергетики, в ядерной сфере, к стратегическому партнерству! Дума уже приняла решение - немецкая атомная промышленность взяла под козырек, а "зеленые" одобрили. Мешающие ядерные отходы больше не становятся причиной привлекающих внимание общественности демонстраций, никто не штурмует транспорт, везущий ядерные отходы, не видно больше и истерических сцен на германо-французской границе, отвратительные ядерные отходы свозят за Урал, под строгой охраной, можно надеяться, эффективного полицейского государства. Безопасность обязывает! Наше здоровье требует этого, могут околеть русские дети!
Только не надо сантиментов. Многообещающий куш неоколониализма придает изюминку этим мечтам: неразвитые задворки будут поставлять свои полезные ископаемые, которыми они богаты, потреблять европейскую продукцию и присоединятся к еврозоне. Германия снова возьмется за свой "дранг нах остен", но уже в экономической сфере. Франция чисто в душе доведет до конца наполеоновскую военную кампанию, а Западная Европа без боя аннексирует страны третьего мира на своем Востоке. Из соображений коммерческого соперничества будет предостаточно выражений покорности. Слащавый Ширак сопровождает улетающего Путина к самолету, Берлускони открывает для него двери своих вилл, Буш принимает его на своем ранчо, Блэр - у своей королевы, а Шредер - там, где проводит свой отпуск. Володя мотает на ус и думает, что ему все позволено. Предавшийся мечтаниям Запад короновал его.
Почему следует проявлять озабоченность? Под кнутом архисовременного, просвещенного деспота россиянам снова обещают быстрые преобразования. Правовое государство и личные свободы появятся позднее, как всегда, когда-то. Слева господствует неисправимая вера в прогресс, справа - в либеральную экономику. Все провозглашают, будто развитие идет лишь в одном направлении, и любое общество рано или поздно окажется в группе ведущих зажиточных демократических стран. Такой оптимизм сильно напоминает 19-е столетие, Блестящую Эпоху, то счастливое время, когда верили, что развитие железнодорожной сети и биржи, с одной стороны, и прогресс в деле солидарности и образования, с другой, автоматически приведут всех к миру и благополучию. Итог: две мировые войны, два тоталитарных государства, несколько фашистских стран, геноцид, Аушвитц, Колыма . . .
Погружающуюся в сон Европу не пугают ни опыт, ни факты. Она снова собирается отправиться на уральский Китеру.
Проснемся мы, наконец, или нет? Солдаты, грабящие мирных жителей в Чечне, насилующие и убивающие, становятся нормальными гражданами после своего возвращения не сразу. Оглупленное 70-ю годами коммунизма и разочарованное последующими недостатками население вязнет в парализующем сомнении. Элите, выросшей в условиях тоталитаризма и не имеющей ориентиров, грозит опасность нигилизма, пронизанного ограничениями и табу. Из советской системы есть два выхода: один путь Гавела (Havel), другой - Милошевича (Milosevic). Путь трудный, со многими препятствиями, то есть, - постепенной демократизации. И путь более короткий, воинственный, вызывающий опасения, если не путь терроризма и реставрации авторитаризма. Если спецслужбы, армия и представители номенклатуры поделят Кремль между собой, тогда любой Милошевич может легко взять все в свои руки.
Всякий раз, когда Запад безрассудно делает ставку на русское чудо, он спотыкается и оказывается в черной дыре. Даже если это только представить себе, то можно впасть в горячечный бред, а сон разума порождает чудовищ. Европа, предоставляя свободу действий тем или иным хозяевам Кремля, идет к краю пропасти, которую она же и помогает делать глубже. Еще не все потеряно, но наши политические руководители берут неверное направление.
Противопоставим этому другую мечту. Я мечтаю об иной России. Не о России от Петра Великого до Путина с сонмом царей и коммунистических генеральных секретарей в период между их правлением. Господствующая каста лишает Запад его единственного властного инструмента и отказывается от правового государства, а также от гуманистических правил игры, которые хоть как-то позволяют контролировать эту власть. "Диктатура закона", неподконтрольная общественному мнению и свободным средствам массовой коммуникации, порождает общество нигилистов, в котором господствуют коррупция, мафию, в том числе и государственную, общество, пропитанное духом "спецназа", депрессии и добровольного подчинения большинству, что Солженицын назвал "психологией покорности", а Анна Политковская - "русским позором".
Я мечтаю о России, которая придает своим преобразованиям гражданский смысл и расширяет гражданские права, сначала европейские, а затем - универсальные права человека. Я мечтаю о России, которая могла состояться и которая почти состоялась к началу 20-го столетия. Литература, музыка, танцы, театр, живопись, математика, лингвистика, философия, просветительство, которым занимались Санкт-Петербург, Одесса и Москва, освещали весь континент. Не будь первой мировой войны и катастрофической большевистской революции, Европа в 20-м столетии была бы озарена русской культурой и могла бы блистать еще сильнее. Та Россия просветительства, искусства и прав человека, с наследием Пушкина, Лермонтова, Чехова, Толстого и Достоевского еще видна из-под струпа восстановленного авторитаризма. Мы на Западе обязаны беречь и лелеять нереализованную надежду. Мечта против другой мечты. Мы находимся на распутье.
