В прошедший понедельник в Москве, в доме журналистки Елены Трегубовой, сработало взрывное устройство мощностью от 50 до 100 граммов тринитротолуола. Взрывное устройство было прикреплено к двери соседней пустующей квартиры на том же этаже. Трегубовой чуть за тридцать, она не один год входила в тщательно отобранный пул тех журналистов, которые имели доступ к святая святых Кремля.
Высокая блондинка была не только самой молодой, но и первой из журналистов, лишенной зимой три года назад аккредитации в святилище. Уже тогда при Путине начало приобретать конкретные формы насаждение единой государственной идеологии. Самостоятельность снова стала несколько опасной.
"Для меня журналистика это не занятие с целью заработать на хлеб, - признается Трегубова, - скорее, - миссия. А свободная пресса - это не прекрасные статьи, а гарантия свободного общества".
После изгнания из Кремля она осталась в "Коммерсанте". В конце осени прошлого года опубликовала сборник своих снисходительно-самодовольных по тональности частных записей под названием "Байки кремлевского диггера", в которых берет на мушку пристрастия и тщеславие, высокомерие и угодливость, цинизм и отсутствие хорошего воспитания представителей власти. Диггеры - "копатели" - в России не только золотоискатели, но и люди, которые чувствуют себя как дома в канализационной системе столицы. Становится понятным, что демократия, право и свобода при нынешней элите оказались в плохих руках.
Но она выбалтывает также интимные подробности. Например, рассказывает о своих доверительных, неформальных отношениях с нынешним главой государства. Это заставило отца Елены даже думать, что обоих связывает нечто большее, чем просто пристрастие к суши. То, что ей потребовалось столько времени, чтобы излить душу о пережитом, имеет все же другую причину: близость к власти действует как наркотик, удаление от нее вызывает мучительное, неудержимое влечение к ней.
Освободиться от этой зависимости самостоятельно она, видимо, не смогла бы. Сегодня она благодарна, что была исключена из отряда льстецов Кремля. В какой-то момент логика власти стала бы ее логикой.
В конце концов, она была вынуждена быть свидетелем, как рать журналистов, в королевской компании или за ее пределами, примирялась с предписанной самоцензурой. У старших коллег стал снова срабатывать советский рефлекс страха, более молодые позволяли себя купить.
Публикация книги стоила ей работы в "Коммерсанте". Передача в телевизионной политической программе "Намедни" была снята в последнюю минуту перед выходом в эфир. Нет ничего удивительного, что изображение эмпатических способностей президента, умеющего мимикой имитировать понимание желаний и ожиданий собеседника, открывает давно оберегавшуюся тайну: кто же такой господин Путин?
Умение главы Кремля владеть мимикой во время государственных визитов создавало впечатление, будто видишь сразу Буша (Bush) и Шредера (Schroeder) одновременно. Это изощренная мимикрия, считает Трегубова, когда президент словно сливался с обоями кабинета и создавал у присутствующих впечатление, будто его вообще там нет.
Министр печати Михаил Лесин заставил главного редактора "Коммерсанта" передать ей при увольнении, что теперь Елене работы в качестве журналиста в Москве больше не найти. Министр, "человек с любезным лицом детоубийцы", уже вписал свое имя в анналы российской цензуры как палача свободной прессы.
Тем не менее, "Новая газета", одна из независимых газет, тут же предложила ей место на надежном удалении от власти.
Надежное удаление? Ее книга, между тем, стала бестселлером (тираж - 150 000 экземпляров), и тот факт, что она пока не попала в число запрещенных, остается загадкой.
Не является загадкой взрывное устройство. "Я как раз заказала такси и уже собиралась выходить из квартиры", - сказала она. Следственные органы считают террористический акт выходкой малолетних хулиганов.
