"Мрачное", - говорит Стефан Гроссу. Таким он видит будущее Молдавии. В политике никаких подвижек, многое надо рассказать полиции, ни одна газета не пишет правду. Гроссу 20 лет. Он изучает в Кишиневе политологию и работает кельнером в гостинице "Луна", что на улице Петру Мовила (Petru Movila), 4. Там он зарабатывает 1 000 лей (60 евро) в месяц. Он намерен, если соберет достаточное количество денег, уехать за границу: хочет работать в Греции. "Я хочу там накопить денег, - говорит Стефан Гроссу, - чтобы потом вернуться и продолжить учебу. Это моя мечта".
Для многих часть его мечты уже стала реальностью. Четвертая часть из 4,4 миллионов молдаван проживает за границей. Возвращаться в нищету хотят немногие. Еще в начале 90-х годов Молдавия была, как и Латвия, одной из самых благополучных советских республик. С той поры Латвия пошла резко вверх, а Молдавия - вниз.
Хищнический капитализм
Аграрная партия и христианские демократы в годы хищнического капитализма разграбили страну. Средняя заработная плата составляет 30 евро в месяц (пенсионеры получают 12 евро). Прожиточный же минимум, по меньшей мере, - 100 евро. Денежные переводы соотечественников из Португалии, Италии или России дают более половины ВВП (в 2002 году - 1,5 млрд. евро).
В 2001 году старики, остающиеся в Молдавии, привели снова к власти коммунистов. Надежда, что все будет, как прежде, принесла последним 71 место в парламенте из 101, а Владимиру Воронину позволила стать президентом. С той поры коммунистам не оставалось ничего иного, как править в условиях откровенной нужды. "Мы в этом году впервые добились экономического роста и увеличили пенсии", - говорит депутат от КП Наталья Гаврилюк. О том, что все это съела инфляция, она молчит.
"У страны нет перспективы", говорит Альфред Вайс (Alfred Weiss), президент молдавского отделения католической благотворительной организации "Caritas". Кишинев, оказавшийся в тисках между Россией, Украиной и Румынией, не в состоянии двинуться. Раскол страны, вызванный этническими конфликтами (65 процентов молдаван - этнические румыны, по 15 процентов - русских и украинцев, три процента - гагаузы-тюрки, принявшие христианство), не позволяет определиться со своим собственным "я".
Напротив, в стране, начиная с 1992 года, сохраняется конфликтная ситуация - "замороженный конфликт" (ОБСЕ), - который сводит на нет все усилия, направленные на улучшение ситуации. Бывший советский директор завода Игорь Смирнов после гражданской войны сделал самостоятельной область восточнее Днестра. В столице Приднестровья Тирасполе слово за этническими русскими (и Москвой). Опереточную республику Смирнова охраняют российские "миротворческие" войска.
Под их надзором президент делает блестящий бизнес. Концерн его сына "Шериф" является единственным в стране, кто имеет лицензию на экспорт. Оборот концерна, в основном он связан с экспортом оружия, производимого на заводах Тирасполя, составляет более трех миллиардов долларов США. Другой сын Смирнова возглавляет таможню. Отмывать деньги, торговать женщинами и заниматься незаконной переброской людей за границу здесь еще проще, чем в Кишиневе.
В ноябре, после десятилетнего периода переговоров, вновь неудачей закончилась попытка воссоединения. После массовых протестов в Кишиневе президент Воронин не осмелился подписать соответствующее соглашение. Что остается, так это нужда, в которой живут люди. Будь то в Тирасполе или в Кишиневе.
Там, на улице Марии Чеботари (Maria Cebotari), 65, живут Евгения и Дмитрий Солевы. Обоим по 90 лет. Она была бухгалтером, он - строителем. Окна их однокомнатной квартиры закрыты картоном, в комнате одна единственная лампочка, в ее слабом свете - разрушающаяся стандартная советская мебель. У стариков практически нет денег на отопление, они живут на 12 евро пенсии в месяц. Люди из "Caritas" приносят им раз в день теплую еду. Евгения слепа и последние восемь лет прикована к постели. Димитру, поскольку ночью боится, спит в просиженном кресле. Пахнет близкой смертью. В Кишиневе, говорят люди, этой зимой становится темно особенно рано.
