Смесь религиозного фанатизма и ядерного оружия стала причиной пристального внимания мирового сообщества к Пакистану. На днях "отец" пакистанской атомной бомбы - Абдул Кадер Хан - признал, что продавал ядерные секреты Ирану, Ливии и Северной Корее.
Генерал Мирза Аслам Бек (Mirza Aslam Beg) - человек элегантный, учтивый, говорит с расстановкой и всем своим видом напоминает ученого. В свое время генерал прошел все ступени армейской службы в Вооруженных Силах Пакистана, пока не стал главнокомандующим. Эту должность он занимал в 1988-1991 гг. - предположительно именно в это самое время некто, имевший доступ к секретам разрабатываемой в Пакистане ядерной программы, передал особо важную информацию Ирану и Ливии. Ответственный за разработку пакистанского ядерного оружия, доктор Абдул Кадер Хан (Abdul Qadeer Khan), заявил на прошлой неделе, что именно генерал Бек отдал ему распоряжение на предоставление другим странам пакистанских ядерных секретов, и именно перед генералом Беком "отец" пакистанской атомной бомбы и отчитывался за передачу технологий.
Хан признал, что передача информации действительно происходила, и при этом вышестоящие чиновники всегда знали о факте и времени ее передачи. В интервью местному телевидению Хан признал, что поставлял ядерную технологию Ирану и Ливии, при этом он просил о милосердии президента Первеза Мушаррафа (Pervez Musharraf), который, по словам ученого, не несет никакой ответственности за указанную деятельность.
"Я осознаю насколько жизненно важной для нашей национальной безопасности была пакистанская ядерная программа", - заявил ученый, принесший во время своего телевизионного интервью "глубочайшие извинения". "Мне было больно узнать, что дело всей моей жизни - обеспечение безопасности нашей страны - оказалось под угрозой по причине совершенных мною проступков", - добавил Хан. Именно такова официальная версия эпизода, вызвавшего сильную обеспокоенность мирового сообщества. Тем не менее, по-прежнему остаются под сомнением истинные причины произошедшей передачи ядерных технологий другим странам. Столь же сомнительной кажется и сама суть правящего в Пакистане режима.
Генерал Бек, сидящей возле газового камина в своем скромном кабинете в Равалпинди, моментально теряет спокойствие, когда речь заходит об обвинениях в его адрес и заявляет, что все это "сплетни, распускаемые посольством Соединенных Штатов". С момента своей отставки - в 1992 году - генерал управляет неким фондом, занимающимся вопросами безопасности на юге Азии, что позволяет ему поддерживать контакты и сохранять влияние на политическую жизнь Пакистана.
По мнению генерала, пакистанские ученые, занимавшиеся разработкой ядерного оружия, имели полную свободу устанавливать необходимые контакты и обмениваться информацией, которая требовалась для достижения поставленной задачи. "И потому, - заявляет генерал, - вполне вероятно, что в ходе этих контактов они встречались с представителями Ирана и Ливии. Мое положение не позволяло мне день за днем следить за ходом этих работ, но, возможно, встречи были". "Если сегодня возникнет необходимость отдать под суд подозреваемых ученых, имена которых упоминаются в деле, то придется судить и все политическое и военное руководство, отдавшее им распоряжение выполнить подобную задачу".
Разумеется, генерал Бек полагает, что нельзя судить ни Хана, почитаемого здесь за национального героя, ни соавторов его разработки. Генерал убежден, что весь нынешний скандал, связанный с опасностью распространения Пакистаном ядерного оружия, отвечает политическим интересам Соединенных Штатов, которым, по словам Бека, служит президент Мушарраф, а пакистанское ядерное оружие находится в надежных руках - "руках народа Пакистана".
С другой стороны генерал Бек полагает, что стоит различать Аль-Каиду, феномен, по словам генерала, отличный от интересов ислама, и талибов, равно, как и прочие радикальные мусульманские группировки, "сумевшие за последнее два десятилетие оказать сопротивление двум мировым сверхдержавам". Кроме того, Бек считает, что нестабильность, поразившая в данный момент этот регион, а - потенциально - и весь остальной мир, является реакцией на "глобальную силу исламского сопротивления, распространяющуюся от Чечни до Кашмира".
Распространение на пакистанской территории указанных радикальных группировок - созданных в восьмидесятые годы при финансовой поддержке Соединенных Штатов с целью победить Советский Союз в Афганистане - и тот факт, что Пакистан является единственным в мире исламским государством, владеющим ядерным оружием, стали самой веской причиной, из-за которой страна оказалась в центре внимания мирового сообщества после терактов 11 сентября 2001 года. Насколько силен исламский экстремизм в Пакистане? Какие у него имеются возможности для того, чтобы - прямо либо косвенно - добраться до ядерного арсенала страны?
Мнение генерала Бека по этим вопросам может оказаться весьма показательным. Несколько сложнее понять, насколько его мнение является, к тому же, репрезентативным. По мнению главного редактора наиболее уважаемой и читаемой в Пакистане газеты "Dawn" М. Зиауддина (M. Ziauddin), "мнение генерала Бека представляет не мнение большинства военных, это мнение 100% пакистанской армии".
В соответствии с версией журналиста, "пакистанская армия идеологически не является исламской, она исламизировалась; военные использовали ислам как формулу для консолидации своей власти". "Армия присоединилась к джихаду, когда священная война считалась правым делом, поддерживаемым американцами ради победы в Афганистане. Когда эта причина исчезла, а американцы ушли, военные поняли, что джихад - идеальная причина для проведения набора в армию, воевавшую в Кашмире и реальный инструмент власти в противоборстве с Индией".
"Они обезумели, - продолжает свою мысль Зиауддин, - военные поверили в возможность экспортировать свою революцию в страны всего исламского мира и в то, что когда-нибудь они смогут захватить Индию". "В девяностых годах, - добавляет редактор пакистанской газеты, - Соединенные Штаты не так уж и плохо относились к расцвету в Пакистане суннитского ислама, потому как видели в нем противовес шиитскому исламу Ирана".
Официальный пресс-секретарь ВС Пакистана, генерал Шаукат Султан (Shaukat Sultan), говорит об исламизации армии следующее: "Любой армии необходим некий стимул, некая причина, ради которой можно пожертвовать жизнью. Нашим стимулом является религия". Тем не менее, добавляет генерал, это не означает, что пакистанская армия, насчитывающая более полумиллиона человек, стоит на стороне некоего проекта, охватывающего весь исламский мир, или поддерживает экстремистские организации, или лелеет экспансионистские наклонности. "Это армия, в которой и Запад, и весь остальной мир могут быть уверены", - утверждает генерал.
Так же Шаукат Султан заявляет, что вооруженные силы по-прежнему подчиняются своему главнокомандующему - генералу Мушаррафу - и что решения, принятые им в отношении поддержки США после событий 11 сентября, борьба с экстремистскими группировками, расследование распространения ядерного вооружения и отношения с Индией обсуждались и нашли поддержку у всех представителей ВС Пакистана.
Сегодня Мушарраф находится в центре всех политических дебатов. По мнению западных дипломатов, он - "основной гарант стабильности", по мнению же Мохамеда Сиддики аль-Фаруки (Mohamed Siddique al Farooque) - пресс-секретаря союза, временно объединяющего две крупнейшие традиционные партии Пакистана, Пакистанскую мусульманскую лигу (PML), возглавляемую Навазом Шарифом (Navaz Sharif) и Народную партию Пакистана (РРР) под председательством Беназир Бхутто (Benazir Bhutto) - "источник всех проблем и воплощение всех зол Пакистана". Руководители обеих партий, прежде занимавшие пост премьер-министра, в настоящее время находятся в эмиграции и обвиняются в коррупции.
Мушарраф пришел к власти в 1999 году в результате бескровного государственного переворота, лишившего власти Шарифа. Спустя два года Мушарраф формально принял на себя обязанности президента страны, которые и совмещал до конца прошлого года со своими военными обязанностями. В ближайшее время Мушарраф снимет мундир, но останется у власти до 2007 года. Первоначально и государственный переворот, и последовавшие за ним маневры по сохранению власти, стали объектом серьезной критики и со стороны Соединенных Штатов, и со стороны европейских стран. Великобритания исключила Пакистан из Commonwealth (государственное объединение Великобритании и большинства ее бывших доминионов и колоний - прим. пер.), а президент Джордж Буш (George Bush) даже не вспомнил имя главы Пакистана во время своей президентской кампании 2000 года. Все изменилось после событий 11 сентября 2001 года, когда Исламабад стал незаменимым союзником Вашингтона не только в афганской войне, но и в преследовании всего исламского экстремизма.
Прежде подвергавшийся критике генерал Мушарраф предпринял несколько шагов, благодаря которым сумел заслужить признание во всем мире и даже стал центром внимание на недавно проходившем в Давосе Форуме. Первый из этих шагов заключался в развертывании кампании по преследованию экстремистских организаций; в настоящее время почти 500 боевиков этих группировок находятся под стражей, о чем сообщил пресс-секретарь правительства Масуд Хан (Masood Khan).
"В настоящее время 70000 наших военнослужащих направлены в район границы с Афганистаном для предотвращения инфильтрации террористов с территории этой страны. Для локализации террористов нами направлены в этот район разведгруппа и воздушный оперативный отряд. Мы делаем все возможное для того, чтобы как можно быстрее избавить наше общество от этой проблемы", - уверяет Хан. Но даже при условии, что эти усилия действительно предпринимаются, их может быть недостаточно для уничтожения целой сети радикальных группировок, распространившихся в последние годы. Журналисты, специализирующиеся на проблеме терроризма, говорят о существовании некоего секретного союза, именующегося "Бригада 313" и включающего в себя пять военных организаций: "Хайш-и-Мохамед" ("Jaish-I-Mohamed"), "Харкатул Джихад аль-Ислами" ("Harkatul Jihad al Islam"), "Лашкар-и-Таиба" ("Lashkar-i-Taiba"), "Лашкар-и-Джангви" ("Lashkar-i-Jhangvi") и "Харкатул Моджахедин аль-Алами" ("Harkatul Mujahidin al-Alami"). Все упомянутые организации, к которым прежде пакистанская армия относилась терпимо, в настоящее время формально объявлены нелегальными.
С точностью назвать реальную силу этих группировок сложно. Но как бы там ни было, упомянутые организации оказались достаточно жизнеспособными для проведения двух хорошо спланированных покушений на президента Мушаррафа, осуществленных с десятидневным перерывом. Первое покушение состоялось 14 декабря прошлого года в Равалпинди: для взрыва было использовано устройство с дистанционным управлением, поразившее следователей не виданной прежде в Пакистане своей высокой сложностью. В проведении второго покушения - 25 декабря, также в Равалпинди - участвовали две группы снайперов, обстрелявших с разных точек президентских кортеж.
Также сложно установить и связь этих группировок с Аль-Каидой. По данным расследования, покушение 25 декабря было организовано членами "Хайш-и-Мохамед" и "Харкатул Джихад аль-Ислами". Однако, в организации покушения 14 октября прослеживается след одного из членов Аль-Каиды по имени Хайди аль-Ираки (Haidi al Iraqi). Один из руководителей Аль-Каиды Айман аль Завахири (Aiman al Zawahiri) в сентябре прошлого года через телеканалы Аль-Джазира и Аль-Арабия пригрозил Мушаррафу смертью, обвинив пакистанского президента в "предательстве ислама".
Пакистанские чиновники нередко приводят эти покушения в качестве доказательства искренности президента в проводимой им борьбе против радикально настроенных исламистов. Существует и прямо противоположное практически абсурдное мнение, что эти покушения в действительности были ненастоящими. Однако, найдутся и подлинно обоснованные сомнения: к примеру в том, что пакистанская армия пользуется не намного большим влиянием, чем исламские группировки страны.
Практически с самого первого момента появления Пакистана в результате раздела в 1947 году Индии, а, в особенности, после государственного переворота, организованного в 1977 году генералом Зия уль Хаком (Zia ul Haq), военные почти полностью контролируют политическую жизнь страны. Даже в те периоды, когда страной руководило демократически избранное гражданское правительство, военные оказывались той теневой властью, что вмешивалась в дела государства в любой момент, когда происходившие в стране события переставали устраивать командование ВС.
Достаточно посетить бывший британский военный гарнизон Равалпинди, расположенный в четверти часа езды от Исламабада и превращенный сегодня в центр по подготовке и проведению операций ВС Пакистана, чтобы понять, каких высот власти достигли в стране военные. Лучшие здания, лучшие кварталы, лучшие больницы и школы в этом городе с численностью населения в 1 миллион человек находятся в руках военных, контролирующих от 70% до 80% госбюджета и владеющих акциями крупнейших частных компаний страны.
Имея за спиной подобную экономическую базу и получая от Соединенных Штатов помощь в размере 3000 миллионов долларов - а США еще со времен холодной войны относились к Пакистану как к неизбежному союзнику в этом регионе - ВС страны развивались как общество в обществе, как некая каста, готовая на все ради сохранения власти в своих руках. Одним из основных инструментов удержания власти является в данном случае служба военной разведки ISI.
В Пакистане считается само собой разумеющимся, что в стране ничего не происходит без ведома ISI. В восьмидесятых годах, во время подготовки джихада против находившихся в Афганистане советских войск ISI работала плечом к плечу с ЦРУ. По подсчетам, на проведение этой операции американцы потратили 7000 миллионов долларов. Кроме того, ISI приписывается решающая роль в организации мусульманских религиозных школ медресе, где проходят обучение и откуда вышла большая часть исламских боевиков. Медресе стали великолепной возможностью включить кашмирский вопрос в общую идеологию всего исламского движения. В настоящее время проводятся некоторые реформы образовательной системы, направленные на сглаживание негативного эффекта медресе, но так медленно и со столькими оговорками, что очень многие отказываются верить в их действенность.
Бывший руководитель ISI, генерал Хамид Гуль (Hamid Gul), признал, что неоднократно встречался с Усамой бен Ладеном (Osama bin Laden), которого глубоко уважает и восхищается. Многие высокопоставленные пакистанские офицеры признали, что в прошлом они нередко встречались с лидерами талибов и других исламских группировок, предоставляя им защиту, финансовую помощь и проводя военную подготовку.
Тот факт, что после падения афганского режима и изменения обстоятельств некоторые из этих группировок вышли из-под контроля пакистанской армии, кажется вполне нормальным. За последнее десятилетие в Пакистане были проведены сотни операций, организованных исламскими террористами. Но существует и другая правдоподобная версия, разделяемая членами оппозиции и независимыми наблюдателями, о том, что исламский радикализм необходим пакистанской армии: и в качестве источника для вербовки наемников в Кашмир, и в качестве инструмента давления в отношениях с Соединенными Штатами. Вполне очевидно, что после исчезновения угрозы распространения радикализма, пакистанская армия лишится своей нынешней значимости.
Кроме того, важно отметить, что пакистанская армия это вовсе не некая дезорганизованная сила, раздираемая внутренними противоречиями, а высоко дисциплинированная, хорошо подготовленная структура, признающая строгое подчинение младших чинов старшим. И в настоящий момент во главе этой структуры стоит генерал Мушарраф.
И оппозиционные партии и различные независимые источники сходятся во мнении, что армия в общем помогла консолидации политической власти президента. Согласно этой версии, в 2002 году армия организовала и профинансировала создание союза религиозных партий, которые смогут уравновесить присутствие двух традиционных партий Пакистана. Религиозные партии, вступившие в Муттахида Маджлис-и-Амаль (Muttahida Majlis-i-Amal), прежде никогда не имели более 6 голосов в парламенте, теперь же им досталось 63 из 342 депутатских мандатов. Религиозные партии сумели сыграть решающую роль при обсуждении в 2003 году конституционной реформы, позволяющей Мушаррафу остаться у власти до 2007 года. Многочисленные источники в стране указывают, что подобный невиданный подъем религиозных партий вряд ли объясняется лишь ростом религиозности среди населения Пакистана.
