Демократия России это большая иллюзия. Со стороны, на фоне исторического ландшафта страны, она кажется великолепной. В таком прекрасном виде она прописана и в соответствующих документах; президент не должен быть всемогущим, он должен избираться. Однако, если наблюдатель присмотрится к объекту повнимательнее, то великолепие последнего теряется. Демократия есть, но только в тщательно дозированной пропорции. Помимо президента (как конституционного института) в действительности существуют лишь карликовые демократические институты, имеющие соответственно такое же и значение.
Об этом свидетельствуют выборы, а также то, что можно сделать после них с их результатами. Государственная партия «Единая Россия» превратила 37,6 процентов голосов избирателей, полученных ею на выборах, в 68 процентов мандатов в Думе - в парламентское большинство, слишком уж не мошенничая, без открытого целенаправленного перетягивания на свою сторону избирателей. Необходимое количество избранных депутатов мигрировало и, разумеется, поближе к президенту. Соответственно Дума, что касается инициатив сверху, говорит «да» и «аминь», словно превратившись в своего предшественника, в Верховный Совет.
Предстоящие в марте президентские выборы были бы таким же фарсом, если бы из гонки в результате странной украинской истории не выбыл кандидат Иван Рыбкин. Сам Владимир Путин позиционирует себя как президента, стоящего над партиями. Баллотируются горстка не представляющих из себя ничего кандидатов - и два человека, портящие удовольствие другим. Один выступает против своей партии, так как хочет стать кем-то в 2008 году, другой - единственная среди кандидатов женщина - выдвинул себя из демократических принципов. Последняя кандидатура вместе со своими демократическими принципами подходит лишь для того, чтобы набрать минимум процентов голосов избирателей, выраженный однозначной цифрой. Говорить о том, приветствует ли народ набирающую силу систему Путина, может лишь ожидающийся высокий процент людей, отказавшихся от голосования.
Таким образом будут очерчены контуры того, чем Россия не является: не является демократической страной. Для объяснения, что это означает, понятия авторитарной личности недостаточно. Мало что даст и ссылка на отсутствие в истории страны демократических традиций. Поучительнее исторический опыт России и ее восприятие. После революции и гражданских войн коммунисты-диссиденты тоже защищали советское государство, считая его государством рабочих, от контрреволюции, которую они по аналогии с Французской революцией называли термидором. Однако не рабочая партии, а выросшая в ней бюрократическая каста перевела революцию на рельсы создания нового классового господства и ликвидировала революционеров. Но состоялся не «термидор», а сталинизм.
После его кончины, с закатом советской власти, возникла такая же двусмысленная перспектива: от предприятия под названием «перестройка», служащего для латания дыр, через знаменитую свободу слова в форме гласности путь должен был привести к прогрессу рыночных отношений и демократии. Но власть перешла к двум социальным группам, которым в этой теории места нет: к «олигархам», неожиданно разбогатевшим людям, выгадавшим от кризиса, и к представителям идеологически перелицевавшегося властного аппарата - нового варианта бюрократической касты, но все же несколько отличающегося от этой касты.
Обе группы использовали противостояние с остававшимися коммунистами также в целях сдерживания социального протеста. Этот союз распался. В ходе схватки за власть между аппаратом и олигархами возникла система Путина - она еще на стадии становления. Предметом этой схватки является право распоряжаться общественным богатством и общественным мнением. Спорная с правовой точки зрения расправа с такими олигархами, как нефтяной магнат Ходорковский и властелин средств массовой информации Березовский, является формой проявления этого противостояния. О демократии здесь нет и речи, во всяком случае, она не на первом и даже не на втором плане.
Путин начал говорить о «вертикали власти» рано, сознательно делая ставку на тезис, направленный против тенденции федерализма, которую Ельцин сформулировал в своем требовании к регионам: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». С точки зрения абстрактного интереса сохранения единства российского государства формула Путина была оправданной. Однако из-за ассимиляции большинства удельных князей и продолжающегося насильственного подавления чеченских боевиков она вышла за свои рамки. Войну на Кавказе система не в состоянии закончить, пойдя на уступки, война является важнейшим элементом сформировавшейся вертикали власти. Такой же неотъемлемой ее составной частью является монополия на средства массовой информации.
Демократический ресурс российского общества вытеснен в нишу, в которой может существовать гражданское общество, и откуда для центральной власти не исходит большой угрозы. Его укреплению в политическом плане могло бы способствовать своеобразие избирательной кампании. Но дискуссии не наблюдается. Все четче проступают очертания авторитарного государства.
