На вопросы аналитика Питера Лавелля из "United Press Institute" отвечает экономист исследовательского института "Daiwa Institute of Research Ltd" Влад Собелл (Vlad Sobell).
Вопрос: В одном из последних Ваших исследований, озаглавленном Вами "Почему Россия сбивает с толку", Вы раскритиковали несколько сложившихся в последнее время взглядов на Россию. Например, Вы поставили под вопрос высказывания многих журналистов и аналитиков о "растущем авторитаризме" России Владимира Путина. Вы также заявили, что объяснения того, что происходит в России, преподносятся западными средствами массовой информации в лучшем случае очень избирательно. Что же, согласно Вашему исследованию, делает Россию такой трудной для восприятия?
Ответ: Россия, несомненно, слишком важная для нас страна, и мы не должны терпеть устойчивые и широко распространенные ошибочные представления о ней, бытующие в аналитических, журналистских и научных кругах. Большая часть информации имеет негативный, отрицающий достижения России характер, и преподносит неизбежные недостатки как возврат к советскому тоталитаризму. Следует отметить, что и российские и западные аналитики ответственны за это в равной мере. Я не понимаю их мотивации, однако похоже, что поиск убедительного объяснения сложной и противоречивой реальности сменился соревнованием в нанесении наиболее сокрушительных ударов по якобы авторитарному режиму Путина.
В: Каковы, по Вашему мнению, самые главные отличия - если они есть - между правлением Путина и правлением бывшего президента Бориса Ельцина? Вы написали, что авторитаризм Путина можно понять только в рамках политики его предшественника.
О: Причина, по которой рухнул коммунизм, заключается в том, что Россия была изъедена изнутри. Государство запрещало все, будучи неспособным предложить что-нибудь положительное взамен. К несчастью, после 1991 года этот вакуум оказался заполненным необузданным криминалом и коррупцией. Распад тоталитарного "закона и порядка" привел к полному отсутствию закона и порядка. Ельцин не мог ничего с этим поделать, так как его основными противниками были реакционные остатки бывшего режима - КПРФ и депутаты парламента советской эпохи. Поэтому ему необходимо было вступать в союз с теми, кто нажился в период анархии - с недобросовестными предпринимателями, которые позднее стали называться олигархами, и с региональными князьями, приватизировавшими свои владения. Однако этот временный союз не мог существовать дальше, ибо он привел бы к развалу России и/или к присвоению ее олигархами.
Когда коммунистическая реакция потерпела поражение на президентских выборах 1996 года и затем после финансового кризиса 1998 года, когда стало очевидным отсутствие у нее заслуживающей доверия политики - основания для альянса власти с олигархами и региональными баронами исчезли. Поэтому последним решением Ельцина стала передача факела Путину, так как Ельцин знал, что Путин является той фигурой, которая сможет остановить распад. Следует вспомнить, что в 1992 году мэр Петербурга либерал Анатолий Собчак поручил Путину такую же задачу, хотя он и опасался поначалу ка-гэ-бэшного прошлого Путина. Таким образом, либерал западного типа объединился с бывшим офицером КГБ для установления либерального порядка.
Методы Путина отличаются от методов Ельцина не только потому, что он является другим человеком с другим темпераментом, но и потому, что изменилась общая обстановка и перед российскими реформами стоят другие угрозы. В 1993 году Ельцину пришлось применять в Москве тяжелые орудия, однако обстановка, в которой действует Путин, призывает к систематическому сдерживанию анархии. Да, это влечет за собой и необходимость снижения уровня "изобилия" ельцинского периода, что является неприятным, и, вероятно, неизбежным побочным продуктом.
В: В своем исследовании Вы упомянули о том, как термины наподобие "авторитаризма" и "империализма" избирательно применяются к России, и в то же время не применяются по отношению к странам, проводящим политику, похожую на российскую. Существует ли в западных средствах массовой информации предубеждение против России?
О: Существует тенденция восприятия России как достойной порицания побежденной бывшей коммунистической супердержавы, которой необходимо прыгнуть через голову, чтобы замолить свои прошлые грехи. Любые недостатки сразу же преподносятся как доказательство унаследованной авторитарной культуры. Совершенно игнорируется тот факт, что Россия самостоятельно ушла от тоталитаризма и начала осуществлять либеральные реформы, в отличие от Германии и Японии, которым сначала было нанесено поражение. Такой подход не только лицемерен и ошибочен, но и опасен, так как неспособность воспринимать новую Россию как равного партнера и непризнание ее достижений будет только усиливать недемократические тенденции в стране. Аналитическое сообщество и западные политики должны отставить свои покровительственные нравоучения и признать, что путинская Россия представляет собой именно то, за что велась "холодная война".
Я не отрицаю, что ряды чиновников, отвечающих за внешнюю политику и безопасность России, заполнены людьми с сомнительным советским образом мыслей. Но Запад должен признать, что у Путина нет другого выбора, кроме как работать с этими структурами, так как их замену можно производить только постепенно. И постоянная критика Западом якобы имеющихся у России имперских амбиций ни к чему не приведет, и не поможет Путину.
Помимо того, всем сторонам следует стать более конструктивными и признать, что Россия, как и любая другая крупная держава, имеет законные жизненно важные интересы, которые она должна защищать, в том числе и территориальную целостность. Больше всего Россия осуждается за чеченскую проблему, и я не стремлюсь освобождать Кремль от ответственности за его политику и факты демонстративных злоупотреблений, осуществляемых российской армией. Однако я хотел бы спросить, сколько стран Запада готовы уступить терроризму и смириться с вооруженными вторжениями, оправдываемыми стремлением к сепаратизму? И как бы они реагировали, если бы Москва присвоила себе право постоянно осуждать их и учить тому, как нужно справляться с этой проблемой?
Аналитическое сообщество особенно виновно в искажении сути чеченского конфликта. Например, постоянно игнорируется тот важный факт, что нападению Путина на Чечню в 1999 году предшествовало восстание чеченцев в Дагестане, преследовавшее цель создания еще одного нестабильного региона наподобие Чечни. Второе вторжение России в Чечню преподносится как заговор Путина, осуществленный с целью избрания на пост президента. Все это является примером масштабного и преднамеренного искажения важнейших фактов, регулярно применяемого в негативных анализах.
На самом деле я считаю, что в отличие от многих либеральных западных лидеров Путин был бы рад предоставить Чечне столько независимости, сколько она пожелает, или даже возможность немедленного отделения, если бы чеченцы могли самостоятельно обеспечить внутреннюю стабильность и прекратить экспорт терроризма. Дело не в империализме, а в борьбе с терроризмом и стремлении обеспечить стабильность в регионе. Как все современные политики, Путин понимает, что величие страны зависит от стабильности, что оно является условием для экономического благополучия, а не определяется территориальными владениями.
В: Вы заявили, что Россия сегодня является и либеральной, и авторитарной. Как это возможно - или как это понять? Большинство западных читателей не понимает этого, или считает это невозможным.
О: Либерализм не нужно путать с анархией. По-настоящему либеральное общество может существовать только благодаря государству и поддерживаемым им законам и порядку (если необходимо - то и принудительно), которым все должны подчиняться. Парадоксально, но такая принудительная власть государства является одним из краеугольных камней либерального общества. Я могу утверждать, что Путин понял это сам, не из учебников, а исходя из своего собственного опыта как гражданина постсоветской России, обладающего способностью понять Запад. Это является одной из причин, по которым он стал эффективным создателем порядка в интересах либерализма.
Высокомерные западные критики никогда не задумываются над тем ироничным фактом, что человек, подготовленный для защиты тоталитаризма, превратился в защитника его противоположности. Однако пути Господни неисповедимы, и Путин - не первый, кто претерпел подобную трансформацию. Однако тенденция негативно оценивать ситуацию в России даже не предполагает возможность подобной трансформации, и склоняется к тому, что, несмотря на доказательство обратного, "авторитарная Россия" не может изменится. В конечном счете, мне кажется, это только выдает собственную неуверенность аналитиков в привлекательности и силе либерализма.
Как я говорил ранее, Путин продолжает начатое Ельциным дело сохранения сильного президентства, под прикрытием которого правительство может осуществлять структурные рыночные реформы. Нельзя отрицать, что режим - его защитная оболочка - стал очень сильным, возможно, слишком сильным. Однако, так как всегда бывает трудно достичь оптимального баланса между авторитаризмом и свободой, можно утверждать, что эпизоды и периоды, в которых авторитаризм заходит слишком далеко, неизбежны.
Однако, с точки зрения более широкой и более долгосрочной перспективы, все это является всего лишь неизбежными отклонениями от оптимального баланса. Определяющим фактором является союз, также совершенно незамеченный аналитиками, заключенный между режимом и реформаторами, возглавляемыми Германом Грефом. В дальнейшем результаты усилий последнего - крепкая рыночная экономика - станут наилучшей гарантией для российской демократии.
В: Таким образом, получается, что Россию гораздо легче понять неправильно, чем правильно, особенно если принять во внимание, как много западных журналистов и аналитиков безответственно разбрасываются весомыми эмоциональными заявлениями?
О: Да. Россия остается и будет оставаться очень трудной для понимания страной. Россия вступает в современную информационную эру, продолжая бороться со своим средневековым тоталитарным прошлым. Свобода интернета и контакты со свободным западным обществом неизбежно будут пересекаться с этими пережитками. В этой сложной обстановке скептически настроенные аналитики предпочитают варианты, которые я называю "определения по умолчанию": если есть какие-то сомнения, то в ход идут тоталитарные интерпретации вместо демократических, главным образом из-за того, что так поступает большинство других экспертов. Если необходимо, факты можно исказить и/или проигнорировать. Но я считаю это нарушением профессионального долга и нарушением этики, скрывающими истинную картину от читателей.
В: Предсказание будущего всегда было трудным делом. И все же, чего мы можем ожидать от не ставящегося под сомнение второго срока Путина и какова может быть реакция западных критиков России?
О: Путин продолжит практику управляемой демократии, а правительство и послушная Дума будут эффективно претворять в жизнь реформаторское законодательство. Я думаю, что Путин не будет менять конституцию, чтобы обеспечить себе еще один президентский срок, вместо этого он назначит себе преемника, как в свое время его назначил Ельцин. Таким образом, российская демократия продолжит быть под контролем, а негативная аналитика, будучи не в состоянии увидеть всю картинку целиком, продолжит критиковать ее недочеты и "авторитарный" характер.
Однако, в конце концов, по мере развития рыночной экономики и гражданского общества, в России разовьется должная партийно-политическая система, которая будет выдвигать кандидатов в президенты снизу. Идея о том, что такая большая европейская культура, которая самостоятельно сбросила с себя коммунизм, не сможет построить демократию и вернется в свое прошлое, просто не заслуживает доверия.
Высказанные в этом интервью взгляды принадлежат Владу Собеллу, и не отражают точку зрения "Daiwa Institute of Research Ltd".
