Занимаясь строительством общего будущего, Европа и Россия, как кажется, вступили в фазу, в которой они, подобно строителям библейской Вавилонской башни, перестали понимать друг друга. Позиция многих друзей и наблюдателей на Западе, относившихся с надеждой к авторитарной игре президента Путина, становится все более напряженной. После дела Ходорковского, продолжения войны в Чечне, унификации СМИ и псевдовыборов, они уже больше не в силах скрывать наступившее отрезвление по поводу продолжающейся какофонии между заявлениями о приверженности демократии, с одной стороны, и попиранием демократических принципов, с другой. Со своей стороны, Россия серьезно обеспокоена по поводу предстоящего расширения Европейского Союза, из-за торговых ограничений которого Москва, как успели подчитать российские бюрократы, ежегодно будет нести убытки в размере 300 миллионов долларов.
На днях ценимый за свободомыслие советник Владимира Путина по экономическим вопросам Андрей Илларионов сравнил Киотский протокол, к подписанию которого Европа пытается принудить Россию, с советским Госпланом и даже с ГУЛАГом, заявив, что этот протокол наложит ограничения на экономическое развитие России. При этом Илларионов напомнил, что Россия на протяжении всего 20-го столетия была жертвой идеологии, завезенной из Европы, имея в виду марксизм.
Взаимопонимание между Россией и Европой страдает еще и от чувства превосходства России, считающей скроенную из мелких частей Европу своего рода муравейником, к которому нельзя относиться серьезно. Немецкий политолог российского происхождения Александр Рар, представитель Германского общества по международной политике, в груди которого также бьется преисполненное патриотизмом русское сердце, считает, что неповоротливые российские чиновничьи аппараты не находят общего языка с Брюссельской бюрократией. Преисполненные великодержавной гордостью и в душе пренебрежительно относящиеся к европейцам, россияне считают ниже своего достоинства заниматься неблагодарной работой по поддержанию контактов, которой не чураются даже бывшие советские республики, констатирует Рар. Поэтому расширение ЕС, работа над которым велась на протяжении пятнадцати лет, может неприятно удивить Россию, заключает он.
Последним идейным вирусом, соблазнившим и заразившим Россию, был вирус либеральной демократии. Как и в прежние 'смутные' времена, склонный к анархии русский народ 'переел' демократии в 90-е годы. Так считает писатель Владимир Войнович, будучи сам стоонником европейской демократии. Но его страна все еще не созрела для этого. В то же время все большее число россиян считают западную болтовню о свободе лицемерием, прикрывающим универсальное стремление к богаству и власти, - считает бывший телевизионный журналист Сергей Доренко. Будучи пропагандистским слугой самых разных господ Доренко известно, что такое цинизм. По его словам, политическая элита овладела искусством политкорректности и демократического декора, чтобы сдабривать международные отношения, опираясь на убедительность российского сырья, в котором так нуждается Запад.
Либерализм во вновь несвободной России отождествляется сегодня с безответственностью или глупостью. При Ельцине мы погубили российское государство, которое теперь должен ремонтировать Путин, сокрушается бывший либеральный политолог Сергей Марков во время радиодебатов на радиостанции 'Эхо Москвы'. Примером для России Марков видит Америку, потому что в военном и экономическом плане это страна номер один в мире. А его коллега Вячеслав Никонов дополняет, что реформы, необходимые для достижения мировой конкурентоспособности, невозможно проводить демократическим путем, о чем ежедневно свидетельствует пример Европы. Либерализм и для Запада сегодня является прошлым и таким же маргинальным, как и коммунизм, - поясняет Никонов. Для него современными являются такие фигуры как Ширак, Берлускони и Буш, потому что они стремятся привести в соответствие современную экономику и сильное государство так же, как Путин.
То, что Россия управляется послушной президенту партией 'Единство' и не имеет политического выбора, патриотическому взору кажется российской спецификой. На самом деле русским удается выполнить труднодоступный для европейского понимания фокус: оказывать президенту, слывущему сильным человеком, поддержку 80% голосов и одновременно отклонять его политику и всех его министров, при том, что полномочия главы российского государства намного превышаеют те, что имеются у его европейских коллег.
О том, что Путин понимает души своих подданных, говорит хотя бы тот факт, что менее чем за три недели до своих перевыборов он отправляет в отставку все правительство. Большинство специалистов по Кремлю видят в этом, прежде всего, попытку повысить интерес к президентским выборам, который в связи с давно уже известными результатами грозит совсем погаснуть. Этот шаг лишь еще раз показывает их предопределенность. Однако еще более возросшая симпатия избирателей к Путину демонстрирует, что народ чувствует себя понятым. Ничего не любят неевропейские европейцы этой страны больше, чем когда их царь наказывает придворную элиту своих бояр.
