Автор является старшим исследователем Фонда Карнеги за международный мир
В США много говорят о параллели между "планом" президента США Джорджа Буша-младшего (George W. Bush) по демократизации Большого Ближнего Востока (Greater Middle East) и хельсинкским процессом, который способствовал краху советской империи. Когда размышляешь о западной политике и мусульманском мире, действительно имеет смысл обратиться к урокам "холодной войны" - но это не тот урок.
Уроки для западной политики из примеров успешного развития стран в период "холодной войны" и после нее тройственны. Совершенно очевидно, что страны, о которых мы здесь ведем речь, нуждаются в том, чтобы иметь и правильную экономическую политику, и достаточно сильное государство, чтобы эту политику проводить в жизнь. Второе, Западу нужно привлечь на свою сторону местный национализм. Третье, он должен быть готов к реальным экономическим жертвам. Демократия как таковая не имеет центрального значения, хотя главенство закона и социальные свободы, безусловно, важны. После того как будет модернизирована экономика, нередко за этим следует и демократия; однако, за исключением некоторых частей Европы, корреляция между демократией и модернизацией слабая.
Много говорят о прецеденте Плана Маршала (Marshall Plan); но этот план просто помог снова встать на ноги странам, у которых до второй мировой войны уже была успешно развивавшаяся рыночная экономика. Куда более уместно вспомнить об опыте Восточной Азии в период 50-70-х годов прошлого века, а также Восточной Европы после краха советской империи.
Национализм сыграл критически важную роль в обоих вышеназванных регионах. В случае с Тайванем и с Южной Кореей Соединенные Штаты поддержали однородные авторитарные элиты, которые включали в себя сильные военные элементы и обладали сильным чувством общенациональной цели, которое было тесно привязано к их страху перед коммунизмом. Позднее то же самое стало справедливым для Тайваня. Изымите отсюда военный элемент, и это станет справедливым также для Японии, Сингапура и Малайзии. Напротив, в странах с этнически неоднородными элитами и слабым чувством общенациональной цели развитие было гораздо менее успешным.
Что касается Восточной Европы, в большинстве стран существовал сильный этнический национализм, который родился задолго до коммунистического правления. Эти страны, в силу своего страстного желания навсегда избавиться от имперских объятий Москвы, только выиграли от активного националистического "подталкивания" к Западу после 1989 года. Также критически важным было то, что западные институты и альянсы, в которые так жаждали вступить восточноевропейцы, основываются на демократических принципах и регулируемой рыночной экономике. Это послужило побудительным мотивом для осуществления модернизации.
Этот процесс недешево обошелся членам Европейского Союза (ЕС). Помощь Восточной Европе казалась ее получателям крайне недостаточной, но она была колоссальной в сравнении с теми пустяковыми суммами, которые называет Вашингтон, когда речь заходит о ближневосточных расходах. И даже эта помощь была вторичной в сравнении с наиважнейшим фактором: открытием рынков Западной Европы для экспорта восточноевропейских товаров и частичной отменой ограничений на перемещения рабочей силы.
Эти факторы были также центральными для развития некоторых стран Восточной и Юго-Восточной Азии. Сначала из-за войны в Корее, а позже из-за войны во Вьетнаме Соединенные Штаты переводили огромные денежные суммы для помощи государствам, которых они считали бастионами против коммунизма. И, опять-таки, еще более важен тот факт, что Соединенные Штаты открыли свои рынки для продукции этих стран и свою страну для иммигрантов из этих стран.
Сопоставления с Большим Ближним Востоком наводят уныние. За исключением Ирана, никакая из этих стран не является подлинно национальной, а чувство реальной общенациональной цели в этих странах развито слабо. Там, где все же существует государственный национализм, очень трудно мобилизовать его на сторону Запада по причине израильско-палестинского конфликта и американской поддержки Израиля. Чего, кажется, не способны понять те, кто проводит параллель с хельсинкским процессом, так это, что слишком многие арабские государства считают, будто США вкупе с Израилем взяли на себя ненавистную советскую роль регионального гегемона. Пока арабское телевидение имеет возможность ежедневно показывать страдания палестинцев, будет очень трудно развеять это представление.
Наконец, сильному сомнению подвергается готовность США или ЕС к реальным жертвам ради развития этого региона. Станут ли они, к примеру, предоставлять помощь в размерах, сопоставимых с той помощью, которая была оказана Польше или Южной Корее? Существует ли вероятность, что Соединенные Штаты пустят к себе значительные массы мусульманских иммигрантов?
Ответы на эти вопросы, быть может, кажутся самоочевидными. Однако в то же время просто отбросить инициативу Буша-младшего недостаточно. События 11 сентября 2001 года доказали, что смертельные угрозы Западу могут возникнуть от неудачливых мусульманских государств, и бороться с такими угрозами придется десятилетиями, а возможно, на протяжении жизни многих поколений. А для этого от Запада потребуются гораздо более серьезные усилия, чем все, что предусматривается сегодня.
