Около двух недель назад New York Times напечатала статью корреспондента Стивена Ли Майерса (Steven Lee Myers), в которой тот критиковал российские СМИ за рабское повиновение политическим требованиям Владимира Путина. Основная идея статьи заключалась в том, что захват российским руководством контроля над основными государственными телеканалами сделал политический плюрализм невозможным. Майерс особенно оплакивал кандидатов от менее крупных партий, цитируя Ирину Хакамаду, кандидата от про-западного Союза правых сил, выступающего за свободу предпринимательства, которая в эфире российского телевидения сказала: 'Это все пропаганда'.
На самом деле. Без дураков.
Я не собираюсь начинать долгий разговор о древней истории, но все же стоит потратить несколько минут, чтобы рассмотреть заявление Хакамады в перспективе. Ее партия, СПС, - одна из самых презираемых политических партий в России. Она была создана группой политиков, печально известных своей симпатией к Америке, включая бывшего вице-премьера и лидера приватизации Анатолия Чубайса и бывших премьер-министров Егора Гайдара и Сергея Кириенко. Эти революционеры-капиталисты, яростные противники государственной экономики, получили восторженную поддержку в американских СМИ, особенно со стороны New York Times, в середине 1990х, когда они и начали кампанию против участия государства в экономике.
Я наблюдал за этим процессом из первых рядов. В 1997 году мой хороший друг, журналист Леонид Крутаков, опубликовал в 'Известиях' сенсационный материал под названием 'Кредитуй или...'. Статья подробно описывала схему с участием Анатолия Чубайса, который незадолго до этого был возвращен в Ельцинское правительство, после успешного проведения второй избирательной кампании Борис Николаевича. Крутаков поведал, что Чубайс получил в кредит 3 млн долларов от банка 'Столичный' незадолго до проведения аукциона по продаже государственного сельскохозяйственного банка Агропромбанк. Аукцион выиграл - как удивительно! - Столичный. В общем, статья утверждала, что Чубайс получил взятку в обмен на передачу государственных сельскохозяйственных счетов банку Столичный, который в то время управлялся известным гангстером Александром Смоленским.
Трудностей, с которыми столкнулся Крутаков, пытаясь напечатать эту статью, хватит на приключенческий роман. До обращения в 'Известия' он был уволен из дружественной Чубайсу 'Комсомольской правды', получил отказ от прекрасной городской газеты 'Московский комсомолец' (которая в то время принадлежала МОСТ-Банку, опять-таки дружественному Чубайсу), и в последний момент его статью отверг известный своими разоблачениями журнал 'Совершенно секретно', так как Артем Боровик, глава этого обычно склочного издания, получил звонок со Смоленки незадолго до публикации.
Кульминация истории в том, что после появления статьи в 'Известиях' редактор газеты Игорь Голембиевский был уволен под 'давлением сверху' (читай: Чубайсом). Сам Крутаков был задержан и допрошен агентами российских спецслужб и помощниками Чубайса, которых интересовал источник информации. По мнению многих, этот инцидент стал для российской свободной прессы битвой при Аламо. После этого общепринятым фактом российской журналистики стало то, что сенсационные разоблачения могут публиковаться только по велению могущественного спонсора, у которого достаточно влияния, чтобы их поддержать. Учитывая, что в то время все ведущие СМИ принадлежали олигархам, связанным с государством, расколоть орешек российской гражданственности стало почти невозможно.
Тем временем New York Times (NYT) не только не осветила инцидент с 'Известиями', но и осталась восторженным сторонником Чубайса, несмотря на то, что шесть месяцев спустя он был изгнан из правительства за получение аванса от еще одного победителя государственных аукционов, Онексим-банка. Его уход NYT осветила статьей Алессандры Стэнли (Alessandra Stanley), согласно которой бедного героя незаслуженно выжили с поста. Материал был на полном серьезе озаглавлен как 'Сожжение российского крестоносца', с намеком на то, что с Анатолием Борисовичем обошлись как с Салемскими ведьмами в Америке 19-го века.
Вот что Стэнли пишет об уволенном Чубайсе: 'Будучи полон решимости уничтожить последние следы советской плановой экономики, г-н Чубайс помогал создавать клановый капитализм, который пришел ей на смену. Затем он попытался использовать российскую коррумпированную олигархическую систему, решив, что сможет приручить ее и заменить более открытой, рыночной экономикой. Но он недооценил сопротивление банкиров переменам ... и свою собственную уязвимость'.
По мнению NYT, взяточничество и манипуляции со СМИ были извинительны в контексте создания 'более открытой, рыночной экономики'. Оперируя чисто сталинскими логическими посылками, газета напоминала о том, что лес рубят - щепки летят.
Однако теперь она приходит в бешенство из-за того, что на смену системе манипулирования через мафию, созданной Чубайсом, пришла более или менее прямая государственная цензура. В статье Майерса, озаглавленной 'На российском телевидении Путин получает все, что хочет', приводятся слова замминистра печати Владимира Григорьева: 'Это как маятник... Когда-то СМИ манипулировали безответственные бизнесмены. Потом он качнулся в противоположную сторону, к государственному контролю. Должен быть какой-то баланс'.
Статья Майерса вызывает особенное удивление, так как вышла она тогда, когда NYT сама откровенно игнорирует кандидатов от менее крупных партий на американских выборах. Всего через несколько дней после публикации статьи Майерса, она напечатала редакционный материал, озаглавленный 'Теперь их осталось двое', тем самым полностью исключив Эла Шарптона (Al Sharpton) и Денниса Кусинича (Dennis Kucinich) из предвыборной кампании. На прошлой неделе, одобряя кандидатуру Джона Керри (John Kerry) на первичных выборах в Нью-Йорке, газета назвала Керри и Джона Эдвардса (John Edwards) последними 'серьезными кандидатами', даже не упомянув имен Шарптона и Кусинича.
Было бы интересно услышать объяснение NYT, почему СПС и Хакамада заслуживают освещения в прессе, а Кусинич и Шарптон - нет. Если стандартом являются результаты опросов, я могу напомнить, что на прошлых парламентских выборах СПС получил примерно такой же низкий процент голосов, как и особый кандидат на российских выборах - 'против всех' (популярность которого, кстати, растет).
У NYT две претензии к Путину. Первая - его откровенная государственная цензура, противоположная американской системе, скрытой и корпоративной. Когда прессой манипулировали в интересах приватизации, пересмотра программ социального обеспечения и заключения сделок, выгодных американским компаниям, которые хотели получить доступ к российскому сырью, это было здорово. Теперь, когда мы имеем дело с государственной коррупцией, в основе которой лежит намерение диктатора контролировать активы его же собственной страны - это уже не здорово.
Вторая претензия заключается в том, что метод Путина не достаточно утонченный. В России предпочтение отдается одному человеку и одной партии, и ни у кого не может быть иллюзий относительно того, что происходит. В Америке предпочтение отдается двум практически идентичным партиям, различающимся лишь внешними признаками. Это кажущаяся справедливость и свобода прессы - такая же, какая была в России, хотя и в менее изощренном виде, в 'сбалансированные' времена Ельцина, когда всю грязную работу делали гангстеры, управляющие СМИ.
Скандал с Дженет Джексон (Janet Jackson) и Говардом Стерном (Howard Stern) и с тем флоридским негодяем Лав-Спонж на самом деле скрывает гораздо более серьезную проблему. В нашей стране тоже есть система управления СМИ, но она действует по совершенно иной модели, чем традиционная, ни чем не прикрытая цензура Иосифа Сталина. Она достигается заглушением голосов меньшинства в подавляющем потоке массовой продукции СМИ и благодаря бесконечной кампании, рекламирующей карикатуру на политический плюрализм и многообразие, которая осторожно исключает или оттесняет на обочину любое неподходящее содержание, например, Кусинича и Шарптона.
Есть еще и кампания эмоциональных ударов, цель которой - уничтожить у обычного человека способность гордиться собственной человечностью. Среднестатистический американец смотрит в год более 30 тысяч рекламных роликов, в большинстве из которых люди участвуют в унизительной оргии самоуничижения. Возьмите, к примеру, беднягу, поющего и танцующего вокруг товаров OfficeMax. Или женщину, которая за ланчем признается подругам: 'Это не любовь - это отбеливатель для зубов Crest'.
У нас есть миллионы подобных выборов. Значит, мы можем вести себя как идиоты с любым из миллиона культурно приемлемых предметов. Но приемлемых политических выборов у нас два. Не один, а два. Это та свобода, которую New York Times требует для России и для нас.
