Вопрос не в том, кто совершил террористический акт в Испании. Главный вопрос заключается в том, как могут люди, независимо от их убеждений, религиозной принадлежности и политических взглядов, хладнокровно убить двести и ранить более тысячи себе подобных?
Что это — возврат в каменный век? Или это — идеология дикой природы, в которой волк без милосердия, без закона, без малейшего намека на совесть, мораль или религиозные убеждения убивает незащищенных? Или это модель нового мира, в котором террор наносит удары повсюду — от Нью-Йорка до Испании, включая Афганистан, Алжир, Эр-Рияд, Бали, убивая невинных и беззащитных?
Как жителям планеты обезопасить своих детей, направляющихся в школы, как влюбленным без боязни встречаться в общественных парках, как людям добираться до мест работы, если любой автобус, любой поезд, любой самолет может стать объектом массовых убийств?!
Это — деятельность против жизни, террор без национальности, без лица, без религии. Поэтому цивилизованный мир, весь цивилизованный мир, отбросив в сторону идеологические различия и политические убеждения, должен объявить всемирную войну против терроризма, против идеологов терроризма, его инициаторов и подстрекателей.
Если преступление, совершенное в Испании, — дело рук ЭТА, в Испании будет образован широкий фронт против сепаратистов. Если же окажутся правдой сообщения о том, что в подозрительном автомобиле был обнаружен Коран, то следует сказать, что эта священная книга не признает убийств и терроризма, а ислам, который исповедуют миллионы людей, не имеет ничего общего с небольшой группой отщепенцев, чьими первыми жертвами стали мусульманские столицы и сами мусульмане.
От 11 сентября в Нью-Йорке до 11 марта в Мадриде, через череду других террористических операций, перед нами предстает ужасающая картина мира, в котором человек, совершивший научные и промышленные революции и осененный тремя божественными религиями, отвергающими убийство, возвратился в каменный век, в эпоху полного невежества, когда зов крови, сменил зов разума; в век, когда торжествует не жизнь, а смерть; в век, где растет число могил и сокращается число цветников.
