В Великобритании узнали о существовании так называемой 'общественной элиты' после того, как в середине 50-х этот термин был впервые употреблен журналистом Генри Фейрли (Henry Fairlie). Под это определение попадают наиболее влиятельные и известные в стране люди - руководители религиозных объединений, успешные предприниматели, ушедшие в отставку политики, заслуженные судьи, исполнительные директора различных фондов, представители торговых союзов. Именно этих людей правительство чаще всего приглашает для участия в различного рода независимых комиссиях и комитетах в качестве беспристрастных представителей общественных интересов. Их основной задачей является оценка тех или иных изменений общественно-государственной политики - нужны ли они сейчас стране, как отнесется к ним население, соответствуют ли они представлениям всех политических партий? На протяжении многих лет немногие английские правители могли что-либо противопоставить мнению квалифицированной Королевской комиссии. В наши дни простые британцы называют таких людей не иначе как 'великие и справедливые мира сего'.
Американцы, которые как угорелые носятся с мифом о классовом обществе, менее охотно признают существование такой элиты у себя дома. Многие полагают, что так называемая белая англо-саксонская элита (потомки первых переселенцев из Европы) закончила свое существование приблизительно в 1965 году. Но особенность сильных мира сего как раз и заключается в том, что они проявляют себя в ретроспективе. Никто даже вскользь не упоминал о существовании какой-то там белой элиты, до тех пор, пока она не ушла в глубокое подполье. Сегодняшняя американская элита, уже далеко не англо-саксонского происхождения, тем не менее, сумела сохранить тон и методы своих рафинированных предшественников и формируется еще в студенческие годы в аудиториях частных школ для детей богатых родителей. Вершители судеб появляются от случая к случаю для того, чтобы дать Вашингтону подробные инструкции, как действовать во время того или иного трудноразрешимого кризиса.
В начале этого месяца мы стали свидетелями одного из таких появлений сильных мира сего в естественной для них среде обитания - на Совете по иностранным делам (Council of Foreign Relations, CFR), который собрался в Нью-Йорке. Результатом работы Совета стал уже знакомый нам звериный призыв к спариванию - Доклад о состоянии взаимоотношений США со странами Западной Европы. На протяжении десятилетий подобные доклады составлялись с завидной регулярностью. Но была какая-то особенная сила и резкость именно в последнем призыве американской элиты, как будто она почувствовала смертельную угрозу своему излюбленному месту выпаса.
Имена людей, поставивших свою подпись в конце доклада, сами по себе свидетельствуют об озабоченности американской элиты. Уже то, что на Совете председательствовали доктор Генри Киссинджер (Henry Kissinger) и президент Гарвардского университета Лоренс Саммерс ( Lawrence Summers) говорит о многом. Также в Нью-Йорк приехали такие стойкие приверженцы политики тесного сотрудничества между странами Западной Европы и Соединенными Штатами в рамках Североатлантического договора, как генерал Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft), входивший в состав Совета национальной безопасности при президенте Буше-старшем; Реджиналд Бартоломью (Reginald Bartholemew), бывший посол США в НАТО, и Гарольд Браун (Harold Brown), бывший министр обороны в администрации президента Картера. К ним также присоединились их высокопоставленные европейские коллеги - бывший премьер-министр Италии Джулио Амато (Giulio Amato) и бывший министр финансов (и иностранных дел) Польши Анджей Олеховский (Andrzej Olechowski).
Что делает элиту элитой, так это ее способность внимательно прислушиваться и делать соответствующие выводы из критики, доносящейся из всех частей общественного спектра. Более молодые члены этого Совета включают в себя такие своенравные умы, коими являются Роберт Каган (это он популяризировал идею о том, что американцы будут практически единолично доминировать в мире, в то время как Европа вступит в пору моралистического одряхления) и либеральный интернационалист Чарльз Купчан (Charles Kupchan) из Университета Джорджтауна, входивший в свое время в состав администрации Клинтона и написавший книгу, в которой предположил, что Европа станет той силой, которая сможет обуздать гегемонию США в однополярном мире.
Судя по всему, согласие и взаимопонимание - редкие гости в такой неоднородной группе. Опять же, характер взаимоотношений в элите предусматривает компромисс, разногласия могут быть в одночасье забыты, если необходимо подчинить правительство своей воле. В нашем конкретном случае, сильные мира сего хотели заставить администрацию Буша более внимательным образом отнестись к своим традиционным союзникам в Европе и отказаться от принципа односторонности, проповедуемого действующим президентом в своих публичных выступлениях в частности и политике в целом. Для достижения этой благой цели и был составлен вышеупомянутый доклад.
Главная идея доклада о том, что отношения США и стран Западной Европы чрезвычайно важны, и это высказывание сомнению не подлежит. Единый западный альянс делает огромную работу по приведению многих правительств к общему знаменателю свободы и демократии, помогает развивающимся странам, коими являются Индия и Китай, стать частью международного сообщества и играть в нем ключевую роль в обозримом будущем. И в самом деле, уже хорошо хотя бы то, что Китай признал необходимость проведения у себя дома либеральной экономической политики для вступления в такие международные организации, как 'Большая семерка' и ВТО. Для контраста, разобщенность западного мира вылилась бы в призывах к этим странам принять то одну, то другую сторону в противостоянии между Европой и Америкой, что в результате привело бы к возникновению борьбы за мировое господство, как это уже было накануне Первой мировой войны.
Совет также выделил наиболее ключевые проблемы, существующие в трансатлантических отношениях, и предложил наиболее приемлемый путь к их решению. Таким образом, будет справедливо утверждать, что война в Ираке лишь усугубила разногласия по вопросам совместной внешней политики, которые возникли между США и континентальной Европой после событий 11 сентября 2001 г.. Чистой правдой является и то, что, если бы Европа и Америка обращали больше внимания на развитие международных институтов, способных должным образом реагировать на общие угрозы, то Североатлантический союз мог бы функционировать гораздо эффективней (с другой стороны, это потребовало бы отказа обеих сторон от использования принципа многосторонних отношений для воздействия на политику друг друга).
Однако в самую середину этих банальных предложений неожиданно вклинилась свежая идея (со ссылкой на газету 'The New York Times'): 'Европейские лидеры должны отказаться от соблазна создания оппозиции Соединенным Штатам; американские политики в свою очередь должны преодолеть свою двойственность, существующую по отношению к объединению Европы. До тех пор, пока Европа будет строить свою политику на взаимовыгодных с Америкой условиях, Вашингтону следует продолжать относиться к европейской интеграции как к процессу, отвечающему интересам США'.
Как гласит старая университетская шутка, это все равно, что часы пробили тринадцать. Тринадцатый удар не только невозможен сам по себе, он еще и подвергает сомнению все то, что было до него.
На этой неделе правительство Испании ясно дало понять, что намеривается присоединиться к Франции и Германии, которые уже давно относятся к Америке с враждебным подозрением. Такое положение вещей лишний раз свидетельствует о том, в какой направлении идет европейская политика, а именно, к росту антиамериканизма в качестве превалирующей идеологии объединенной Европы.
Антиамериканские настроения стали следствием трех мощных тенденций, царящих сейчас в европейском обществе:
1. Как прекрасно известно из исследований европейской истории, проведенных Генри Киссинджером, растущие государства намеренно создают такую идеологию, которая приводит их к конфронтации с другими странами, несмотря на то, что на самом деле между ними не существует существенных разногласий. Если бы это утверждение не соответствовало действительности, первой мировой войны никогда не было бы. Интегрированная Европа как раз и представляет собой такое растущее объединение.
2. Политическая культура объединенной Европы очень сильно отличается от американской (она также противоречит культуре некоторых европейских стран) и является более интервенционистской в экономическом отношении, менее демократичной и более элитарной с политической точки зрения. Европейцы используют более дифференцированный дипломатический подход к международным институтам и законодательству и в меньшей степени склонны к использованию военной силы в государственных масштабах. Такая разница во взглядах, несомненно, приведет к возникновению конфликта с Америкой по вопросам торговли, ближневосточного урегулирования и борьбы с терроризмом.
3. Явная враждебность по отношению к Америке приобрела в Европе статус ложного социального идеала и стала нетъемлемой частью ее внешней политики на протяжении вот уже почти двухсот лет. Холодная война несколько заглушила антиамериканские настроения. Сейчас антиамериканизм является едва ли не единственной идеологией всех левых европейских партий. И тенденция к росту враждебности будет только увеличиваться, уже сейчас Европа рассматривает Америку скорее как противника, а не - союзника.
Просьба к европейским лидерам не использовать антиамериканизм в качестве фундамента при строительстве интегрированного общества была бы абсолютно неадекватной реакцией на такое развитие событий. Европейские политики будут только рады покричать с трибуны по этому поводу, кто-то будет искренен в своих речах, а кто-то не очень, но это никак не отразится на будущем трансатлантических отношений. Всем обязательно захочется досадить американцам. Даже заверения Тони Блэра (Tony Blair) о том, что он не позволит оборонной инициативе объединенной Европы разрушить блок НАТО, признаны менее чем состоятельными. Тем не менее, некоторые инициативы Совета по иностранным делам действительно могут временно снять напряжение, вызванное все растущим недовольством политикой администрации Буша. Например, мы можем попросить европейцев принять принцип превентивных боевых действий в обмен на то, что Вашингтон даст обещание прибегать к такого рода решению лишь в качестве крайнего средства. Пожалуйста, вот реальный компромисс, которой может успокоить общественное мнение в Европе. Но это, как мы знаем, только временные меры, которые лишь усугубят существующую проблему. Чем быстрее будет происходить интеграция Европы, тем больше будет антиамериканских настроений.
В подобных обстоятельствах призыв Совета по иностранным делам к поддержке процесса европейской интеграции выльется в еще большее усиление антиамериканизма. Давайте смотреть правде в глаза: не все европейцы негативно относятся к американцам. Напротив. Во всех европейских странах существуют сильные проамериканские партии. Но в масштабах объединенной Европы сторонники политики администрации США всегда оказываются в меньшинстве, несмотря на то, что в таких странах, как Польша и Великобритания, проамериканские настроения превалируют. Иными словами, процесс объединения обеспечит главенство антиамериканской политики во всех странах-членах Европейского Союза.
Некоторые наблюдатели считают, что всего этого можно было бы избежать благодаря вступлению в ЕС стран, разделяющих политику тесного сотрудничества между странами Западной Европы и Соединенными Штатами в рамках Североатлантического договора. Таким образом, с учетом поддержки Италии и Испании, которые также лояльно настроены по отношению к Вашингтону, проамериканский блок в ЕС получал бы практически равное со своими противниками количество голосов. Но эта видимость благополучия была в одночасье разрушена выборами в Испании. Теперь уже совершенно точно ясно, что Европа взяла курс на развитие антиамериканских отношений. А величайшие умы в Совете по иностранным делам продолжают утверждать, что Соединенные Штаты должны продолжать свою устаревшую послевоенную политику по оказанию помощи и поддержки в построении интегрированной Европы.
Конечно же, Совет, в чей состав входят влиятельные европейские политики, не мог прийти к другому решению. Термин 'европейская интеграция' заменил христианство, в качестве государственной религии во Франции, Германии и большинстве стран Западной Европы. Но почему же американцы должны следовать за ними - вот в чем загадка.
Кто-то может усмотреть в таком решении Совета влияние профессора Купчана, имеющего итальянские корни. В конце концов, он считает, что создание сильной демократической Европы будет как нельзя кстати для развития международных отношений. Неожиданная уступчивость господина Кагана тоже понятна, ведь он свято верит в то, что Европа навсегда вышла из борьбы за мировое господство, и теперь Вашингтон может позволить европейцам делать все, что угодно у себя под носом, пока тот спокойно управляет миром. Но Генри Киссинджер как никто другой должен знать, что развивающиеся объединения никогда не сидят на месте, и Европа, несмотря на явные признаки старения, может начать наступление без предупреждения. С учетом всех исторических предпосылок, необходимо выработать жесткую политику, направленную на тихое разъединение Европы и усиление трансатлантического блока. Только там можно сохранить благословенное господство Запада во всем мире.
Возможно, что ключевым здесь является слово 'тихое'. Не секрет, что Европа объединяется с той мыслью, что, если Соединенные Штаты открыто выступят против процесса интеграции, то такая позиция американской администрации спровоцирует спор внутри Североатлантического союза, который Америка, по всей видимости, проиграет. Кроме того, такое бездарное и топорное решение Совета не могло быть выработано элитой, которая привыкла к утонченной тактике борьбы, всегда держит наготове кинжал под полой и перед ударом надевает бархатные перчатки на железные кулаки.
Если решение Совета ознаменовало собой начало тихой кампании по убийству объединенной Европы американской добротой и прямодушием (а также, по разрушению франко-германского союза, устранению антиамериканских настроений, трансформации Европейского Союза в благословенную зону свободной торговли и сохранению проамериканскими странами независимости от своих более слабых коллег), то остается сказать только одно - лучше поздно, чем никогда. Хорошим началом такой кампании стал бы саботаж проекта Конституции ЕС. Если же члены Совета по иностранным делам на самом деле имели в виду, то, что написано в их докладе, то этим они выразили свое смирение с тем, что Запад как единое пространство пребывает в агонии и скоро прекратит свое существование.
(прим. редакции ИноСМИ.Ru: после того, как мы перевели статью, г-н О'Салливан полностью переписал последний абзац, значительно смягчив его главную мысль. Истины ради и правды для приводим, к сожалению, уже несуществующий оригинал последнего абзаца, с которого, собственно, и был сделан наш перевод:
If the recommendations of the CFR committee are the start of quiet American campaign to kill Europeanism with American kindness-to undermine the Franco-German bloc, to soothe away anti-Americanism, to foster the transformation of the EU into a glorified free trade area and to encourage pro-American European states to retain their independent freedom of action inside looser EU structures-then they amount to a very late start to a necessary campaign. A good first step would be to sabotage the proposed EU constitution. If the CFR proposals are what they seem, however, they mark Washington's acceptance that the West is ceasing to exist.)
