С мнением Роберта Амстердама по поводу этой статьи и российского правосудия можно ознакомиться здесь
На прошлой неделе как западные, так и российские наблюдатели испытали шок, когда московский городской суд признал ученого Игоря Сутягина виновным в шпионаже. Одной из причин такой реакции стало явное нарушение процессуальных норм, не меньшую озабоченность вызвало и то, что даже судебные разбирательства с участием присяжных, которым отводится особое место в российской судебной реформе, могут привести к таким результатам.
Несмотря на вызванную озабоченность, решение по делу Сутягина не является типичным для значительно прогрессировавшего судопроизводства в России. Оно также не дает представления о том, как большинство судей рассматривает дела, в которых затрагивается государственная тайна. Однако такие дела, как дело Сутягина, наносят большой вред репутации судов и свидетельствуют о том, что Федеральной службе безопасности (ФСБ) все еще трудно смириться с растущей прозрачностью судебной системы.
Г-н Сутягин вел исследовательскую работу в институте США и Канады в Москве и сотрудничал с канадскими университетами. Отсюда серьезный резонанс, который получило признание, сделанное им в 1998 году. Он признался, что передал одной британской фирме (якобы связанной с разведкой США) аналитическую информацию о российских военных расходах и боеготовности (по его словам, информация была взята из открытых и несекретных источников).
После ареста ФСБ он долгое время находился под следствием по обвинению в шпионаже, которое велось в Калужском областном суде. В декабре 2000 года судья отправил дело на дополнительное расследование, заявив, что свидетельства слишком расплывчаты, а следователи допустили ряд процессуальных нарушений в ходе рассмотрения дела.
Прошло три года, прежде чем дело Сутягина вновь было рассмотрено. Многое изменилось с тех пор. ФСБ забрала дело из Калуги и передала его федеральным следователям, так что новое слушание проходило в московском городском суде, где ряд судей имеет надежную репутацию в области политически важных дел. Тем временем ФСБ становилось все труднее привлекать судей к сотрудничеству: из четырех дел, касавшихся передачи секретной информации иностранцам, судьи в разных регионах вынесли один обвинительный приговор с мягким сроком, два обвинительных приговора с условными сроками (без содержания в тюрьме) и один откровенно оправдательный приговор.
Еще одной важной переменой было то, что защитники Сутягина предпочли разбирать дело в суде присяжных. Показатель оправдательных решений в судах присяжных составляет около 15% по сравнению с 0,8% в обычных судах.
Московский судья назначил присяжных заседателей по делу Сутягина в ноябре 2003 года, а всего месяц спустя ученый, обвиняемый в продаже секретной информации Китаю, был оправдан присяжными в Красноярске. Это насторожило ФСБ, потому что теперь им надо было уговаривать еще и присяжных. В феврале ФСБ представила в Думу законопроект, по которому преступления против государства выводились из-под юрисдикции суда присяжных.
В то же время и судья, и присяжные по делу Сутягина (которое все еще находилось на предварительной стадии расследования) были заменены. Новый судья Марина Комарова уже выносила обвинительные приговоры по двум другим политически важным делам.
Само рассмотрение дела в Москве было закрытым, однако некоторые детали все же просочились в российские средства массовой информации. Согласно заявлениям защиты, судья безосновательно и несправедливо отказалась задать присяжным вопрос о том, была ли проданная Сутягиным информация секретной или нет. Ее решение могло быть оправдано запретом Уголовно-процессуального кодекса на включение в обвинение юридических понятий. Однако ее отказ защите вызвать в качестве свидетелей экспертов для уточнения определения государственной тайны, скорее всего, был процессуальной ошибкой.
Российское законодательство, определяющее понятие государственной тайны, слишком расплывчато и сложно, тайны же могут быть определены и сформулированы в постановлениях правительства, которые сами по себе недоступны. Однако неспособность судьи прояснить, что же все-таки понимается под государственной тайной, подорвала основной аргумент защиты. Будь то своеобразная интерпретация юридических положений, какая-то личная заинтересованность или давление извне, все равно это дискредитировало слушания.
Адвокаты г-на Сутягина будут опротестовывать приговор к 15-летнему заключению в Верховном Суде России. Они уже подали жалобу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Репутация Верховного Суда России, что касается соблюдения процессуальных норм, достаточно высока, однако угроза пересмотра его решений в Европейском суде может нарушить баланс. Сотни жалоб на решения российских судов ожидают рассмотрения в Страсбурге. В прошлом году Верховный Суд напомнил судьям, что соглашения, подписанные Российской Федерацией, и решения суда в Страсбурге являются обязательными для российских судов. На сегодняшний день Россия выполнила все три решения, принятые судом в Страсбурге.
Так что дело Сутягина нетипично для российского правосудия. За 15 лет судебной реформы (включая предоставление судьям гарантий безопасности во время пребывания в должности, приемлемых зарплат и большей независимости) судьи стали намного независимее, чем в советское время. Установка на обвинение при рассмотрении уголовных дел значительно смягчилась благодаря введению состязательности процесса и ужесточению требований к предъявляемым уликам и свидетелям. Случаи 'возвращения дела на дополнительное расследование' вместо вынесения оправдательного приговора сошли на нет.
Административное судопроизводство выиграло больше других: многие граждане теперь подают иски против правительственных чиновников и тем самым экономят 80% своего времени.
Однако обеспечение справедливости при рассмотрении политических преступлений является особой задачей для страны с таким прошлым, как у России. Дело Сутягина вскрывает имеющиеся дефекты: неясность и непрозрачность понятия государственной тайны и судебных процедур, ее определяющих.
Если российские власти хотят и дальше двигаться вперед, им нужно яснее сформулировать, какие виды несекретной информации не подлежат распространению, чтобы таким образом обеспечить интересы государственной безопасности.
Питер Х. Соломон (младший) является директором Центра изучений вопросов России и Восточной Европы при университете Торонто.
