Когда в феврале прошлого года президент Франции Жак Ширак, германский канцлер Герхард Шредер и российский президент Владимир Путин заключили альянс для противодействия американским планам войны в Ираке, в большинстве из 10 стран, вступающих в субботу в Европейский союз, это вызвало настоящий ужас.
Тот факт, что Париж, Берлин и Москва не проконсультировались с ними, то, что г-н Ширак дал публичную отповедь тем, кто выразил поддержку СНА (он заявил: 'они упустили отличную возможность промолчать'), и даже то, что затем, на саммите в Санкт-Петербурге эти лидеры фотографировались вместе, вызвало в этих странах крайнее недовольство.
'Вы просто представить себе не можете, каково нам было слышать покровительственные замечания Ширака и видеть, как германский, французский и российский лидеры позируют перед фотокамерами, улыбаясь и пожимая друг другу руки, - говорит один молодой польский дипломат. - Мы знаем, что Холодная война закончилась. Но этот снимок напомнил нам о нашей истории, о том, что Восточная Европа снова оказалась зажатой между великими державами. Мы позаботимся, чтобы этого не случилось, когда вступим в Евросоюз'.
Публичная поддержка восточноевропейцами позиции США и Британии по Ираку побудила министра обороны США Дональда Рамсфельда (Donald Ramsfeld) назвать сторонников и противников войны соответственно 'новой' и 'старой' Европой. Но сегодня, почти полтора года спустя, две Европы, которые объединятся в эти выходные, совершенно не соответствуют этим обобщенным, стереотипным ярлыкам.
После прихода к власти правительства социалистов в Испании альянс сторонников войны начал разваливаться. В Польше и других восточноевропейских странах, предложивших свою помощь американцам и их союзникам, ширятся выступления против присутствия их войск в Ираке. Из-за своего прошлого новые члены ЕС - бывшие страны советского блока - по-прежнему настроены в пользу США, но, если история расширения ЕС нас чему-нибудь учит, они должны сблизиться и со своими соседями из 'старой' Европы.
Самое главное, что, вступив в Союз, эти страны не намерены 'молчать' или подчиниться любой великой державе, независимо от того, входит она в ЕС, или нет.
'Большинство из них, за исключением Польши - это малые страны: на протяжении своей истории они долгое время находились в подчинении у других, а великие державы постоянно вмешивались в их дела, - говорит Джордж Шопфлин (George Schopflin), венгр по национальности, профессор политологии в Лондонской школе славянских и восточноевропейских исследований. - При любом напоминании об этом у них волосы встают дыбом'.
Это яростное стремление к независимости с особой силой должно проявиться в ходе финального раунда переговоров о новом европейском Конституционном договоре, который предстоит согласовать в июне. Большинство новых членов ЕС из Восточной Европы выступят против мажоритарного принципа голосования по вопросам внешней политики и другим проблемам: германские и французские дипломаты уже обеспокоены тем, что из-за подобной позиции Европа в случае кризиса не сможет действовать достаточно быстро и решительно.
'Не стоит забывать, что большинство центральноевропейских стран лишь недавно обрели полный суверенитет, и, возможно, им особенно неприятна перспектива немедленно 'поступиться' этим суверенитетом, - говорит Антонио Миссироли (Antonio Missiroli), сотрудник парижского института ЕС по исследованию проблем безопасности. - Эти страны с чрезвычайной осторожностью относятся к вопросу о поддержке какой-либо небольшой группы, особенно если ее возглавляют Франция и Германия, способной установить такие правила, что их роль в принятии решений уменьшится или будет практически сведена к нулю'.
По мнению аналитиков, в краткосрочной перспективе восточноевропейцы постараются расширить спектр внешней политики ЕС как в восточном, так и в западном направлении.
Бывший министр обороны Януш Онышкевич (Janusz Onyszkiewicz), занимающий сегодня пост директора польского Центра международных отношений, отмечает: 'Новые члены ЕС вынудят его куда внимательнее относиться к странам на восточной границе Союза, особенно к Украине и Беларуси, а также к отношениям с Россией. Ну, и, конечно, существуют вопросы безопасности. Эти страны, по историческим и практическим мотивам, будут занимать ярко выраженную проНАТОвскую, проамериканскую позицию'.
Польша будет особенно настаивать на укреплении отношений между ЕС и Украиной, а также - если это возможно - Белоруссией, где у власти находится репрессивный режим.
Одна из причин, по словам польских, чешских и венгерских дипломатов, заключается в следующем: они не хотят, чтобы ЕС рассматривал свою восточную границу как новый 'железный занавес'. Они опасаются, что новая 'стена', возведенная поперек Европы, воспрепятствует процветанию государств, не входящих в ЕС, усилит их нестабильность и даст России возможность вернуть себе контроль над ближайшими соседями. 'Россия все еще может создать проблемы', - говорит г-н Онышкевич.
Глубоко укоренившаяся подозрительность в отношении России стала одной из главных причин стремления стран-кандидатов, особенно прибалтийских государств - Латвии, Литвы и Эстонии - вступить в НАТО и установить прочные отношения с США.
В последние годы они изо всех сил старались сотрудничать с этим военным альянсом, участвуя в миротворческих миссиях в Боснии, Косово и даже Афганистане. В марте их преданность Соединенным Штатам была вознаграждена - вместе с Болгарией, Румынией, Словенией и Словакией три прибалтийских государства вступили в НАТО - теперь организация состоит из 26 стран-участниц. Другие - в том числе Хорватия и прочие республики бывшей Югославии - настойчиво стучатся в двери альянса.
Страстное стремление этих государств заручиться натовскими гарантиями безопасности наглядно проявилось за несколько недель до вступления семи новых членов в состав Организации. Как утверждают представители НАТО, руководство альянса не видело необходимости в распространении 'зонтика безопасности', охватывающего территорию всех его членов, на воздушное пространство прибалтийских государств, ведь Россия уже не представляет угрозы для НАТО'.
'Однако мы просто не осознавали, что они до сих пор ощущают эту угрозу, - отметил один натовский чиновник. - Они все еще не чувствуют себя в безопасности, поэтому им так важно, чтобы НАТО прикрывала их воздушное пространство. Им нужно показать России, что теперь они обрели полную независимость, суверенитет, безопасность, и находятся под защитой НАТО". В конечном итоге НАТО согласилась пойти навстречу своим новыми членам и предоставила прикрытие с воздуха.
'Гарантии безопасности нам дает НАТО, а не ЕС',- говорит один эстонский дипломат. - Возможно, наше отношение к НАТО изменится, если ЕС когда-нибудь сможет предоставить нам гарантии безопасности. Если он это сделает, то характер межатлантических отношений изменится фундаментальным образом - роль НАТО, с точки зрения нашей безопасности, уменьшится, а то и вовсе сойдет на нет. Но пока мы не видим, чтобы это происходило'. Подобное внимание к вопросам безопасности и суверенитета является одной из причин заявлений американских и британских дипломатов о том, что новая волна расширения приведет к укреплению 'атлантистской' фракции в ЕС и может даже замедлить процесс политической интеграции в рамках Союза.
Как утверждает бывший министр обороны Польши г-н Онышкевич, многие из стран-кандидатов 'хотят, чтобы Британия играла в Европе куда более заметную роль. Она будет занимать пронатовскую позицию и сдерживать стремление Франции к ослаблению связей с США'.
Интенсивное давление со стороны Франции и Германии накануне войны в Ираке дало пищу для подозрений, что политический курс расширенного ЕС будет осуществляться под диктовку мощного франко-германского альянса. 'Европа, построенная вокруг такой оси, может в конечном итоге превратиться в 'клуб избранных', к тому же настроенный антиамерикански', - говорит г-н Онышкевич.
Даже в Вашингтоне и Лондоне признают: нельзя с полной уверенностью утверждать, что страны-кандидаты навсегда сохранят приверженность трансатлантическому альянсу. 'Все зависит от того, о каком вопросе идет речь', - заметил один британский дипломат.
Так, Пауль Луйф (Paul Luif) из Австрийского института международных отношений, автор книги 'Единство ЕС на Генеральной ассамблее ООН', отмечает, что по мере приближения момента вступления в Союз, страны-кандидаты в ходе дискуссий в ООН все больше поддерживают позицию нынешних членов ЕС. То же самое происходило и в ходе прошлых 'волн' расширения Союза. 'Сегодня, к примеру, между странами-участницами и кандидатами наблюдается все больший консенсус в отношении палестино-израильской проблемы и прав человека. . . в то время как позиции ЕС и США по этим вопросам существенно расходятся', - подчеркивает профессор Луйф.
По утверждению некоторых аналитиков, поддержка странами-кандидатами позиции ЕС в ООН носит циничный, конъюнктурный характер - она обусловливалась стремлением добиться одобрения своих заявок на вступления в Евросоюз. Однако один высокопоставленный дипломат Евросоюза, принимающий непосредственное участие в разработке его политического курса, замечает: 'Думаю, причины здесь гораздо глубже. После каждого расширения происходило сближение между политическим курсом ЕС и его новых членов, связанное с экономической интеграцией и огромными преимуществами, которые получали эти страны благодаря финансовой поддержке Брюсселя [еще до вступления]. Поддержка по политическим и внешнеполитическим вопросам обусловлена экономическими факторами'.
Другим фактором, способным весьма серьезно повлиять на характер совместной политики расширенного ЕС в области обороны и безопасности, является исход войны в Ираке. 'В среднесрочной перспективе нынешняя волна расширения приведет к укреплению проамериканских настроений внутри ЕС, - говорит профессор Луйф - Но если в Ираке воцарится полный хаос, Европа может склониться в сторону французской позиции и начнет реально проводить более самостоятельный курс, а ее зависимость от США сильно уменьшится'.
Для новых членов ЕС - столь сильно стремящихся утвердить свой суверенитет - это был бы наихудший из всех возможных результатов. Возможно, роль 'моста' между европейцами и американцами способна сыграть Британия, но самое главное, как выразился профессор Луйф, 'восточноевропейцы не желают выбирать между американской и франко-германской гегемонией'.
