Владимир Путин отреагировал на террористический акт в Грозном, жертвами которого стали его доверенное лицо Ахмад Кадыров, некоторые соратники последнего и многие невинные люди, жесткими словами. Российский президент не мог расценивать убийство в регионе, являющемся частью территории России, иначе. Форма реакции отвечает его искаженному представлению, существующему у него относительно чеченцев. Это представление - простое желание мести.
Российскому президенту было бы помимо этого к лицу позаботиться о расследовании преступлений, совершаемых изо дня в день наемниками, сотрудниками спецслужб и военнослужащими от имени своего правительства. О чудовищных преступлениях никогда не говорят открыто. Но это главная причина, ведущая к росту преступности, жертвами которой стали люди в Грозном. Реакция Путина оправдывает преступников в военной форме.
Террористический акт не оправдывает преступников из Грозного в той же мере, что и террористок-смертниц, убивающих невинных людей на поп-концертах, захватывающих в заложники зрителей из Музыкального театра, (часть которых погибла при их освобождении в результате применения отравляющего вещества). Нет оправдания и другим, где бы-то ни было совершаемым террористическим актам. Трудно сказать, в какой мере будет воспринята риторика мести президента среди тех, кого он знает лишь как террористов.
Это ошеломляющее свидетельство окончательного провала политики, которую Путин, а до него и Ельцин надеялись проводить на Северном Кавказе. Ельцин или его тогдашний советник по безопасности генерал Лебедь пришли все же к пониманию того, что сложнейшую проблему поможет разрешить, скорее, заключение договора с избранным представительством Чечни, чем государственные акты возмездия. Договор от 1997 года, имевший характер межгосударственного соглашения, никогда не выполнялся даже в первом приближении. Разрушение административного правопорядка было другим фактором провала, опять же во взаимосвязи с поведением Москвы.
Ни один шанс не был использован для того, чтобы освободить избранного президента Аслана Масхадова из-под влияния экстремистов и чуждых чеченским традициям исламистов саудовско-ваххабистского происхождения, чтобы дать ему свободу рук в действиях, направленных против иностранных наемников, чтобы видеть в нем партнера, каковым он являлся в 1997 году. Может ли очередная попытка в этом направлении иметь перспективу. В любом случае, это был бы единственный шанс, чтобы вырваться из воспроизводящего самого себя замкнутого круга насилия.
Такая попытка была бы в интересах российского общества и, тем самым, - президента Путина. Ведущаяся на уничтожение военная кампания уже более десятилетия раздирает Чечню, ведет к утрате культуры самоцензуры как в прессе, так и в обществе не только в результате замалчивания проблемы общество. Наверное, миллион российских преступников, соучастников преступлений, свидетелей и тех, кто их покрывает, - людей травмированных и чуждых важным социальным нормам - оказывает, между тем, обратное влияние непосредственно на российское общество. Авторитарный порядок может опасно усилить этот эффект. Однако существующая проблема была бы тяжелой даже для открытого, способного на болезненную самокритику общества.
Речь идет также о России, в которой Европа нуждается как в партнере. Молчание институтов, личная дружба руководителей переносит эту проблему и на Запад. Канцлер Германии, министр иностранных дел и их коллеги в ЕС не могут уходить от ответственности. Они обязаны ясно и настойчиво выступать с критикой ради чеченского народа, у которого вряд ли еще остались защитники, и ради партнерства с мирным большинством в России.
