Я большой поклонник США. Демократия в двадцатом веке уцелела только благодаря конкретным действиям и ценностям Америки. Если бы не США, абсолютным победителем во второй мировой войне стал бы Гитлер или Сталин. В послевоенные годы США превратили побежденных врагов в союзников и на многие годы посвятили себя задаче - с которой они в конечном итоге успешно справились - сдерживать, а затем и одолеть Советскую империю.
Я не испытываю враждебности и к республиканским администрациям, а также не являюсь противником применения силы. Наоборот, меня вдохновляла рейгановская либерализация экономики США и его борьба против Советского Союза. В 1972 г. я отдавал предпочтение Ричарду Никсону (Richard Nixon) перед Джорджем Макговерном (George McGovern), а в 1988 - Джорджу Бушу-старшему (George H.W. Bush) перед Майклом Дукакисом (Michael Dukakis). Я поддерживал первую войну в Персидском заливе, хотя и выступал против вьетнамской войны.
Мои личные взгляды не имеют непреходящего значения. Но если меня тревожит внешняя политика администрации Буша, то те же чувства, по всей вероятности, испытывает и большая часть населения планеты. Если даже я считаю, что Тони Блэр слишком прочно 'привязал' Британию в США, то сочувствие к англо-американскому союзу, должно быть, уже достигло угрожающе низкого уровня.
Что же не так с нынешней администрацией? Говоря попросту, она не понимает основы американского могущества, ставит перед США неверные задачи и крайне некомпетентно воплощает в жизнь собственные намерения. В результате положение США - а значит, и всего Запада - значительно ухудшились по сравнению с 11 сентября 2001 г. В тот день немалая часть человечества рассматривала США как жертву злодеяния. Сегодня, после разоблачений, связанных с издевательствами над заключенными в Ираке, злодея видят в самой Америке. Тогда ее поддерживали все страны-союзницы, сегодня же она может рассчитывать на симпатии общественности лишь в очень немногих из этих стран.
Начнем с веры администрации в применение Америкой военной силы. Здесь она делает сразу две ошибки. Первая заключается в переоценке силы как таковой. США удалось нанести поражение войскам Саддама Хусейна, но цивилизованная оккупационная армия не может насильно заставить население повиноваться. Второй ошибкой является убежденность в том, что без союзников можно обойтись. Страна, чье население составляет 4% жителей Земли, не в состоянии навязать свою волю всему миру. Ей нужны надежные союзники, а не послушные марионетки, по доброй воле признающие ее лидерство, а не уступающие ее воле скрепя сердце.
Презрение, с которым высокопоставленные представители администрации относятся к тем, кто с ними не согласен, можно сравнить только с ответной враждебностью людей, которых они этим оскорбили. Без военной мощи победа во второй мировой войне была бы невозможна. Без нее не удалось бы и удерживать советские танки на почтительном расстоянии целых 40 лет. Но Холодная война была выиграна не потому, что армия США была больше, чем у Советского Союза, а потому что они могли предложить более привлекательную модель общественного устройства. Чем больше США ведут себя как громила, не обращающий внимание на других, тем менее привлекательной эта модель начинает выглядеть.
Вернемся теперь к определению задач, стоящих перед США.
Терроризм - это оружие слабых, приспособленное к эпохе массовых коммуникаций. Война против терроризма - лозунг столь же пустопорожний, как и война против преступности, наркотиков или болезней. Но объявление 'войны против терроризма' оправдывает отказ от принципов правового государства на неопределенное время, позволяет любому бандиту на нашей планете уподоблять свою репрессивную политику действиям США, порождает новых врагов и нагнетает воинственный психоз в самой Америке.
Как указал Дэвид Шеффер (David Scheffer) в статье, опубликованной в 'Financial Times' в прошлый четверг, поведение охранников в Абу Граибе является естественным, почти неизбежным следствием того положения, в которое администрация - в рамках 'войны с терроризмом' - ставит задержанных.
Их не считают ни военнопленными, ни подозреваемыми в уголовных преступлениях. Вместо этого, они оказываются в правовом вакууме до тех пор, пока США считают, что эта так называемая 'война' продолжается. Следователи имеют над ними абсолютную власть, а абсолютная власть, как отмечал лорд Эктон (Acton), развращает абсолютно. Никто, в том числе и американцы, не обладает иммунитетом против искушений, которые создает подобная власть.
Теперь перейдем к вопросу о компетентности. В ходе короткой истории войны против терроризма свою эффективность продемонстрировала только одна структура - вооруженные силы США, когда они действовали по принципу 'шока и трепета'. Все остальные планы администрации разваливаются буквально на глазах. Афганистан вновь оказался во власти полевых командиров, чье поведение и привело в свое время к вторжению талибов. Вероятный исход событий в Ираке сегодня выглядит еще ужаснее.
Решение начать войну по собственному выбору, а не по необходимости, было связано с огромным риском. Его могло оправдать лишь обнаружение оружия, которым якобы обладал г-н Хусейн, или превращение Ирака к моменту ухода американцев если не в джефферсоновский идеал демократии, то хотя бы в относительно стабильное государство. Совершив столь оглушительный просчет по первому пункту, США теперь должны любой ценой добиться успеха по второму. Но шансы на успешное выполнение этой задачи - в любом случае чрезвычайно трудной - сегодня выглядят ничтожными. Какой режим воцарится в Ираке через несколько лет: военная диктатура, теократическое государство, раздробленность, анархия, или американская оккупация приобретет постоянный характер? Все эти варианты, кроме последнего, представляются более вероятными, чем стабильная демократия.
Опасность, связанную с неудачей США в Ираке, невозможно преувеличить: сторонники джихада решат, что им удалось нанести поражение уже второй сверхдержаве, дружественные режимы пошатнутся, от престижа Америки не останется камня на камне. Ирак - не новый Вьетнам. Ситуация гораздо опаснее. Да, в военном отношении нынешнее предприятие связано с гораздо меньшим риском, чем Вьетнам, но на сей раз в действие может вступить 'принцип домино'. Поспешный вывод войск из Ирака может стать решающим моментом в отношениях США с арабским, а то и со всем мусульманским миром.
Ошибочно или нет, но США поставили свой престиж на карту не только в связи с устранением Саддама Хуссейна, но и с превращением Ирака в процветающую страну. Если вместо этого они оставят после себя деспотию или хаос, это будет сокрушительное поражение с масштабными и долгосрочными последствиями. Ответственность за подобную неудачу должен нести Белый дом. Ее нельзя переложить на плечи подчиненных структур, даже министерства обороны. Речь идет о политике и личной ответственности президента. И этим все сказано.
Разработка внешнеполитического курса для новой эпохи - дело непростое. В последний раз этим пришлось заниматься более пятидесяти лет назад - во времена Франклина Делано Рузвельта (Franklin Delano Roosevelt) и Гарри Трумэна (Harry Truman). Созданные ими институты и ценности, что им удалось отстоять, заложили фундамент успешной внешней политики США в послевоенную эпоху. На долю нынешнего президента сегодня выпала еще более сложная задача. Он не в состоянии с ней справиться. Это не нравственная, а прагматическая оценка. Мир слишком сложен и опасен, чтобы подходить к нему с позиций ханжеского упрощенчества и высокомерного пренебрежения к мнению других.
