В своей известной повести 'Хаджи-Мурат' Лев Толстой рассказал трагическую историю смелого воина, который был сначала лоялен к русским, затем вступил в ряды моджахедов, затем отошел от них в результате разногласий, возникших, по мнению историков, как следствие борьбы за власть в эпоху имама Шамиля (1871-1897 г.г.). Он сдался русским, затем опять бежал от них и погиб от их рук, осознав, что разногласия с соратниками отнюдь не приводят к необходимости перехода в лагерь врага.
История Хаджи Кадырова гораздо проще, чем история Хаджи-Мурата. Хаджи-Мурат в первый и последний раз перешел в лагерь русских, исходя из убеждения, что будущее Чечни не обязательно должны писать сепаратисты. Кадыров не был первым, кто сменил кожу, однако его трагический конец и фотографии обагренных кровью останков, которые наблюдали миллионы, останутся в памяти многих.
Существует несколько версий случившегося. Одна из них - 'заговорщическая' указывает на российских генералов, не сумевших поделить с Кадыровым 'чеченский пирог'. Другая предполагает фактор мщения и указывает на чеченские кланы, которые Кадыров отодвинул от власти и которые желали вернуть свое господствующее положение. Наконец, третья приписывает покушение силам чеченского сопротивления, которым после нескольких неудачных попыток удалось лишить жизни своего главного врага.
Некоторые не преминут заявить, что за убийством Кадырова кроется месть другого рода и укажут на еврейского бизнесмена Бориса Березовского. Березовский еще не отказался от желания отомстить Путину, сначала использовавшего его в своих целях, а затем выгнавшего за пределы страны. Однако все эти односторонние толкования не способны объяснить суть событий, так как чеченская проблема подобна айсбергу, видимая часть которой несоизмеримо меньше скрытой.
Нет сомнения, что чеченцам необходим руководитель, хорошо разбирающийся в племенных союзах и их притязаниях на власть и в то же время понимающий намерения Москвы в регионе. Однако двойственная фигура - лояльный моджахед совсем не подходит Чечне.
Каждое исследование может быть подвергнуто сомнению, даже наши корреспонденты в Москве освещают события там, будто гадая по картам или звездам. Причина проста - информационная блокада, установленная российскими властями вокруг Чечни, допускает лишь два подхода: западный, при котором используется возможность лишний раз покритиковать Россию; и исламский, симпатизирующий чеченцам, когда рассказывают об убийствах, массовых захоронениях, этнических чистках и так без конца, не обращая внимания ни на какие позитивные стороны. После убийства Кадырова словацкая газета 'Правда' назвала Чечню 'русским Ираком', где чеченцев и русских гибнут примерно в той же пропорции, что иракцы и американцы. Разница в том, что мы знаем многое о том, что происходит в Ираке, каждый день видим убийства, пытки и разрушения. Что касается Чечни, то о ней никто ничего не знает.
Два года назад тысячи камер транслировали в прямом эфире израильский штурм лагеря беженцев Дженин. В Чечне же работают лишь два журналиста. Если Дженин израильские войска штурмовали дважды за 8 лет, то российские войска штурмовали небольшое чеченское село 33 раза за 3 года.
Поддержка Москвой Кадырова и выдвижение его на пост президента Чечни стали свидетельством того, что Кремль отказался от своих злонамеренных планов относительно будущего этой республики - держать ее в состоянии перманентной войны. Внимательным наблюдателям за развитием событий на Кавказе становится ясно, что, несмотря на географическую близость Грузии и Чечни, между ними - дистанция огромного размера.
В Грузии США действуют спокойно и неторопливо, закрепляя произошедшие там политические перемены, которые журналисты назвали 'Первой бархатной революцией' (свержение в ноябре 2003 года Эдуарда Шеварднадзе) и 'Второй бархатной революцией' (недавнее свержение промосковского правителя Аджарии).
Никто не отрицает проамериканского настроя нынешнего президента Грузии Михаила Саакашвили, однако 'бархатной революции' предшествовали тщательно организованное информационное обеспечение и формирование народной базы оппозиции, потребовавшей смены руководства республики. Москва же действует в Чечне по правилам XIX века под лозунгом 'правитель поддерживается армией, народу же остается добровольно или принудительно подчиняться ему'.
Это не означает, что в течение последних трех лет Москва совершенно игнорировала политические методы в Чечне: была принята конституция республики, объявлена амнистия тем, кто сложит оружие, проведены выборы президента, которые привели Кадырова к власти. Казалось, что Чечня достигла определенной стабильности.
Однако эти перемены были поверхностными. Республика нуждается в подлинном освобождении от Кремля. Однако Кремль занят сложными вопросами строительства внутренней политики и восстановлением экономики, решением различных федеральных проблем. Легко понять, что война в Чечне является 'священной войной', благодаря которой оправдывают свое существование правящие режимы.
Абсолютная власть в России привела исчезновению народной оппозиции войне в Чечне. Испарились даже те скромные демонстрации на улицах Москвы и Санкт-Петербурга, выступавшие под лозунгами, написанными мелкими буквами: 'Простите нас, чеченцы'.
Одновременно возросло число нападений на 'черных', убийств и поджогов их домов. Объектами нападений групп расистов, выступающих под националистическими лозунгами, являются и студенты, и иммигранты. Возникают вопросы о причинах мягкого обращения властей с 'бритоголовыми' неонацистами.
Прежние опросы общественного мнения показывали, что большинство поддерживает мирное решение чеченской проблемы и вывод войск из Чечни. Однако эти опросы прекратились, как только Кремль ввел цензуру на сообщения из Чечни.
Усугубляет картину то, что ни одна из современных политических партий России от пропрезидентской Единой России до КПРФ не выступает против курса правительства в Чечне. КПРФ в своих программных документах зафиксировала необходимость сохранения Чечни в составе России даже с помощью силы.
Две единственные партии, занимавшие четкую позицию в пользу мирного решения проблемы ('Яблоко' и СПС), проиграли выборы в Госдуму и уступили поле политической битвы президентской партии.
В течение ряда лет Россия отвергала идею диалога с движением сепаратистов, обвиняя их в дестабилизации политической ситуации. Сепаратисты в глазах Москвы представляются следующим образом:
1. Торгуют наркотиками и оружием, создают очаги напряженности на Кавказе, которые могут распространиться на остальные российские республики - Дагестан, Ингушетию, Карачаево-Черкессию, Кабардино-Балкарию, Адыгею. Москва сравнивает режим Масхадова с режимом талибов, убежденных в том, что цель оправдывает средства.
2. Намерены создать мусульманское государство на Кавказе, объявить джихад в соседних республиках и вытеснять Россию с Кавказа, угрожая тем самым всему федеративному устройству государства. Движение сопротивления стремится установить контроль над этим богатым нефтью регионом и доходами от ее транспортировки в Европу.
Мы подошли к рассмотрению различий во взглядах относительно места ислама в политическом развитии Чечни. Некоторые исследователи считают, что слияние религии и сепаратизма в борьбе не было случайным. Это произошло только в 1994 году, через три года после объявления независимости Чечни, когда Джохар Дудаев, первый президент Чечни и бывший генерал Советской армии, вынужден был прибегнуть к помощи исламистских группировок в Чечне и фундаменталистов из ряда арабских стран, чтобы противостоять давлению Москвы и чеченским племенам, стремящимся к захвату власти.
Согласно этой точке зрения, исламизация сопротивления плеснула масло в огонь противостояния России и движения чеченских сепаратистов. Более того, религия стала использоваться в качестве одного из катализаторов борьбы. Некоторые исследователи ссылаются на заявление Дудаева в конце 1991 года об образовании чеченского государства, в котором он назвал Чечню 'светским государством'.
Хотя Дудаев принес президентскую присягу на Коране, установил в пятницу официальный выходной, назвал исламскую религию одним из столпов государства, однако националистические воззрения являлись ядром его концепции чеченского государства.
Укрепление фундаменталистского присутствия в Чечне явилось не более чем катализатором химической реакции, активизировавшей не только движение сепаратистов, но и противостоящие ему правительства в стремлении укрепиться внутри страны. Политический ислам - это не то явление, с которым все хотят покончить, хотя некоторые силы на Кавказе и демонстрировали такое намерение.
У чеченского правительства президента Ахмада Кадырова был план возрождения в республике суфизма как альтернативы тому направлению ислама, который запятнал себя политикой и стремлением к власти. Только суфизм может установить спокойствие в регионе. В данном случае в виду, естественно, не имеются суфийские группировки, которые боролись с царизмом в XVIII и XIX веках.
В заключение хотелось бы рассмотреть возможные варианты развития событий в Чечне в течение нескольких ближайших лет:
- назначение российского генерала правителем республики, что означает возврат на пять лет назад к милитаризации Чечни после того, как Кремль хвастливо заявлял о заметной 'нормализации' обстановки в Чечне.
- Поиск нового Кадырова, и, что еще сложнее, проведение выборов в пользу лояльного Москве кандидата, что приведет к обострению военной обстановки в республике.
- Осуществление того, что в Москве рассматривается как 'ядовитая пилюля' - вывод войск из Чечни, начало диалога с боевиками, заключение с ними соглашения, предоставление чеченскому народу возможности другой жизни. Этот вариант не представляется особенно вероятным.
Если российская армия покинет республику и позволит ее жителям заняться дележкой власти, Чечня скатится к гражданской войне. Это положение напоминает положение в Ираке, когда арабские писатели обратились к американской армии с призывом: 'Просим вас не уходить из Ирака сейчас!' При этом писатели опасались, что Ирак скатится в болото гражданской войны.
Причина заключается в отсутствии у сил сопротивления, рассеянных по горам Кавказа, политической программы.
Президент Путин может совершить важнейший качественный переворот в современной истории России, если покинет Кремль, завершив чеченскую эпопею миром. Напомним, что Путин вошел в него по бой барабанов войны в этой несчастной республике.
Еще раз хочу сказать, что в чеченской истории пока не видно света в конце тоннеля. По-прежнему международные 'селекционеры' в решении конфликтов исходят из веса и размера государства, а также из международного разделения интересов в районах 'горячих точек'. Нет смысла также обсуждать, почему официальные мусульманские организации не могут играть заметной посреднической роли, помогая народам, втянутым в военные действия.
