Испанский кинорежиссер Педро Альмодовар уже давно знаменит своими красочными, трогательными и зачастую ужасно забавными историями о 'вечно инакомыслящих' - трансвеститах, невротических актрисах, наркоманах и 'плохих' монашках. В своей последней картине 'Дурное воспитание' ("Bad Education"), которой на прошлой неделе открылся Каннский кинофестиваль, Альмодовар раскрывает одно из самых строгих табу - сексуальных преследованиях со стороны священников.
Действие фильма происходит в римско-католическом интернате - в таком в свое время жил и сам Альмодовар - и рассказывает он о любви учителя литературы к одному из учеников - любви, переходящей в сексуальные домогательства. Через десять лет юноша, который им подвергался, становится наркоманом и трансвеститом, и единственное, чего он хочет - стать женщиной и начать новую жизнь. Это сильный, тяжелый, хватающий за душу фильм, одно из лучших творений Альмодовара. На прошлой неделе в Каннах режиссер беседовал с журналистами, среди которых была корреспондент 'Newsweek' Дана Томас, о вере в Бога и его неприязни к католической церкви. Вот выдержки из этой беседы:
ТОМАС: Почему вы так рано перестали верить в Бога?
АЛЬМОДОВАР: С девятилетнего возраста, когда я впервые пошел в эту школу, я задавал себе вопросы, которые все постоянно задаем себе в течение всей жизни - откуда мы появились? зачем мы пришли в этот мир? и я решил дать возможность церкви и священникам дать мне ответы на эти вопросы. Я ждал целый год, но ответов так и не последовало. Я не думаю, что хоть когда-нибудь верил в Бога, но само чувство, что я не верю и становлюсь агностиком, пришло ко мне в возрасте десяти лет. Мне бы очень хотелось иметь веру, однако по той причине, что сама вера есть что-то иррациональное - что-то вроде подарка от Бога - я думаю, что Бог сам выбирает людей, которым можно ее дать. Я не думаю, что я был в их числе.
Что питало ваше недоверие к церкви?
Во-первых, в детстве я не видел ни одного проявления деятельности Бога, а его представители на земле только и вызывали, что недоверие. Думаю, что самое плохое, что когда-либо случалось с католической религией, которая сама по себе - прекрасное изобретение, - это то, что священникам доверили учить детей. Я не испытал их преследований на себе, но, поскольку все мы в школе знали обо всем, мы знали, что такие вещи действительно происходят. Преследованиям подвергались многие дети, и мы их знали. Так что когда я видел, как священники потом касались плоти и крови Христа, я думал, что эти руки слишком грязны, чтобы исполнять таинство освящения (во время литургии освящаются вино и хлеб, которые символизируют плоть и кровь Христа - пер.).
Каково ваше отношение к тому, что католическая церковь осуждает гомосексуальные связи?
Лично я настроен резко против клерикальной иерархии вообще и активно высказываюсь против позиции церкви в отношении гомосексуалистов. В церкви налицо парадокс: она продолжает говорить о том, что гомосексуальность - это болезнь, но в то же время среди самих церковников процент гомосексуалистов очень высок. Я бы даже сказал, что духовные семинарии - это просто школы будущих гомосексуалистов. Суть проблемы в том, что у них необходимо давать обет безбрачия, который, по моему мнению, необходимо отменить. Я уверен, что, если бы не было обета священников не вступать в брак, то количество [сексуальных] преступлений снизилось бы процентов на восемьдесят.
И все же, несмотря на то, что вы испытываете ужас от сексуальных преступлений, совершаемых священниками, в вашем фильме главный отрицательный герой - учитель - временами вызывает сочувствие, а в конце и вовсе сострадание.
Я думаю, что очень интересно выписать характеры этих священников во всей их полноте; при этом можно увидеть, как злодей сам становится жертвой. То, что он испытывал любовь к чему-то запрещенному, не означает, что его любовь не настоящая или не такая сильная; просто ему нельзя получить того, что хочет его любовь. Хорошо, что в его глазах видны желание и наслаждение, но одновременно и стыд, потому что он понимает, что его любовь запретна, и его трагедия как раз в том, что он ничего не может с этим поделать.
Как вам удалось не привнести в фильм собственный гнев?
Работу над этим сценарием я начал давно - он очень медленно шел - и, к счастью, с течением времени мне удалось дистанцироваться от предмета. В первых версиях сценария было больше моего гнева и осуждения.
В последние несколько дет факты сексуальных домогательств со стороны священников вызвали настоящий скандал в Соединенных Штатах, но почти не обсуждались в Европе. Как вы думаете, почему? Изменится ли это положение?
Я думаю, что масштаб проблемы [в Европе] не меньше - в Европе не меньше случаев таких сексуальных домогательств, чем в Соединенных Штатах, - но намного меньше случаев становятся достоянием общественности, потому что печать стыда ложится и на саму жертву. Довольно часто дети не признаются в том, что они подверглись сексуальным домогательствам, потому что родители сами будут стыдиться рассказать об этом.
Вы думаете, ваш фильм может помочь?
Чем больше люди слышат о том, что такое произошло с другими - а только в США есть информация об 11 тысячах случаев - тем сильнее будут осуждать. Я не знаю, поможет ли в этом мой фильм. Надеюсь, что поможет.
Вы ожидаете какой-либо реакции от Ватикана?
Посмотрим. Так было прежде, когда вышел фильм 'Нескромное обаяние порока' ("Dark Habits") [фильм о распущенных монахинях, вышедший в 1983 году]. Я не хотел бы ввязываться с ними в драку. Самое умное, что они могут сделать - не распаляться. В противном случае я снова вырою томагавк из земли.
