Автор комментария Маша Липман является главным редактором русскоязычного журнала о политике, издаваемого московским 'Центром Карнеги' (Carnegie)
В конце девяностых годов на улицах Москвы неожиданно появились странные и по большей части непонятные плакаты. На одном из них было изображено лицо женщины, однако это была не реклама чистящих средств и парфюмерии. Не было и указания на название фирмы. Короткая строка взывала к людям: 'Я люблю тебя'. Но кого любила эта женщина, и почему не раскрывался секрет этой страсти? Ходили слухи, что один российский 'богатей' хотел таким образом произвести впечатление на свою любимую. На другом плакате было изображено лицо мужчины, осыпаемого монетами иностранной валюты. Текст плаката: 'Рома заботится о семье, а семья заботится о Роме. Поздравляем! Рома нашел себе место со вкусом'.
Никаких заявлений
И тут не было каких-либо официальных ссылок. Однако в данном случае ходили слухи, что 'Рома' - это Роман Абрамович (он стал нефтяным миллиардером еще задолго до покупки футбольного клуба 'Челси'), и что он имел тесные связи с тогдашним президентом Борисом Ельциным и его ближайшим окружением, известным как 'семья'.
Такие 'частные сообщения' на рекламных плакатах появлялись один за другим и на самые различные темы, делая все более понятным то, что сначала воспринималось на интуитивном уровне: эти послания появлялись на общественной арене потому, что этой арены в России все равно, что не было. Связь между государством и обществом - минимальная, общественная дискуссия де-факто больше не ведется.
В годы перестройки в России, конечно, демократических институтов еще не существовало, но чувствовалось революционное настроение перелома, стремительно росли тиражи газет, люди спорили на улицах и площадях, и было всеобщее ожидание, что эти демократические эмоции найдут соответствующее отражение и в политике.
Вместо этого политическая жизнь в России превратилась в чистую формальность. Конечно, нет больше подавления как во времена советского режима, однако отчуждение между государством и обществом все же очень напоминает отношения того времени.
Никакого внимания к гражданам
Новое российское государство, в отличие от прежнего коммунистического режима, обращается со своими гражданами не как со стадом овец, за которым надо следить. Оно, в большей степени, предоставляет их самим себе, не уделяет им совсем никакого внимания и никак не стремится посвящать их в то, что же, собственно, происходит за стенами Кремля. Партийно-политический ландшафт в стране потерял свое значение, парламент превратился в чисто формальный орган, а национальные телеканалы снова оказались под контролем правительства. . .
Но самое страшное, сколь разрушительным оказывается этот процесс на взаимодействие населения в рамках общества. Солидарность, даже в ситуации конфликтов, затрагивающих узкий круг знакомых или коллег по профессии, стала чуждым словом.
Например, коллеги по бизнесу представшего сегодня перед судом Михаила Ходорковского озабочены только своими собственными связями с Кремлем. Протесты коллег-журналистов после смены собственника на частном национальном телеканале НТВ тоже не выходили за рамки. Появляется впечатление, что широкой общественности вовсе неинтересно знать, какие решения принимает правительство. Внутренняя позиция людей, которая была характерна для советских времен: 'Вы там наверху принимаете решения все равно, не считаясь с нашим мнением' - переживает свое второе рождение.
Послания
В атмосфере, когда общество молчит, на практически пустой общественной сцене раздаются странные голоса, которые совсем не предназначены для общества. Как и тогда, во времена компартии, эти послания проходят, сменяя друг друга, мимо наших ушей. Только на этот раз их авторы используют плакатные формы.
В марте авторитетная экономическая газета 'Ведомости' опубликовала письмо Ходорковского. Как это письмо вынесли из тюрьмы, сам ли Ходорковский действительно написал его, и что за этим стояло, остается до сегодняшнего дня неизвестным. Но решающим является нечто другое: число читателей у 'Ведомостей' 60000 человек, и широкая общественность ничего о письме не узнала, так как государственные телеканалы в своих передачах о нем не рассказывали. Письмо, наверное, было, скорее, фундаментом для закулисных переговоров между Ходорковским и представителями различных групп интересов из Кремля.
Это означает, что появилось оно на общественной арене, но для нее вовсе не было предназначено. В принципе ситуация такая же, как и с тем плакатом 'Я люблю тебя'. Однако любовь Ходорковского остается пока безответной. . .
