Заместитель министра по атомной энергии Сергей Антипов курирует вопросы утилизации ядерного арсенала российской армии. Свое интервью он дал в Берлине в ходе конференции Немецкого общества по вопросам внешней политики.
'Die Welt': Как Вы оцениваете немецкий вклад в реализацию программы защиты окружающей среды от ядерного загрязнения в России?
Антипов: Германия особенно хороший партнер. Немцы прагматики. К тому же они не дают пустых обещаний. То, что обещают, они реализуют. Мы очень обязаны немцам и были бы рады, если бы подобным образом нам помогали и другие государства.
'Die Welt': Почему Россия не производит утилизацию самостоятельно?
Антипов: Для этого в России не хватает мощностей. У нас нет ни денег, ни надежных мест хранения. При этом мы вынуждены ставить реакторы из-за высокой радиации на временное хранение, по меньшей мере, на срок 50-70 лет. При нынешнем уровне развития науки мы ничего не можем поделать. Только потом мы сможем их утилизировать с меньшим ущербом для окружающей среды.
'Die Welt': Без помощи Запада не получается?
Антипов: Мы могли бы утилизировать реакторы и в одиночку. Для этого нам необходимы три миллиарда евро. Но найти такие деньги для этого в государственном бюджете трудно. В настоящее время мы получаем ежегодно от государства 70 миллионов евро. Если нам никто не поможет, для утилизации потребуются 40 лет.
'Die Welt': Есть ли районы, сильно зараженные радиоактивными веществами?
Антипов: Да. Ядерные отходы хранятся на двух старых базах российского Военно-Морского Флота. Там никто не живет. Важно то, чтобы не происходило загрязнения атмосферы. Поэтому мы призвали к партнерству международное сообщество и подписали международный договор о реализации в России программы по защите окружающей среды от ядерного загрязнения.
'Die Welt': Сколько подводных лодок утилизируется ежегодно?
Антипов: В среднем 15 подводных лодок. К 2010 году мы утилизируем все подводные лодки.
'Die Welt': Что происходит с ядерными отходами?
Антипов: Их отправляют непосредственно в Центр утилизации 'Маяк', их не хранят, как прежде, в портах или на побережье.
'Die Welt': Утилизирует ли российский Военно-Морской Флот ядерные отходы на море?
Антипов: Нет, больше этого не делают.
'Die Welt': Насколько надежно защищены атомные подводные лодки от доступа к ним террористов?
Антипов: Очень надежно. Разумеется, атомные подводные лодки, находящиеся в эксплуатации, охраняют строже, чем списанные. Флот вынужден защищаться не только от террористов, но и от возможных действий военного характера. Но так называемая физическая защита, то есть применение технических средств защиты, имеются в виду использование в целях защиты оружия, а также вопросы доступа к объектам и контроля, последовательно совершенствуется и в отношении выведенных из эксплуатации атомных подводных лодок.
'Die Welt': Кто-нибудь пытался воровать ядерные материалы?
Антипов: Нет, до сегодняшнего дня не пытались.
'Die Welt': Возможно ли, чтобы террористы применили ядерное оружие?
Антипов: Это совершенно нереалистично. Доступ к ядерному оружию настолько сложен, что это не удастся сделать даже очень сильной группировке. Это оружие контролируется на разных, независимых друг от друга уровнях.
'Die Welt': Вы продаете ядерные отходы другим государствам?
Антипов: Если иметь в виду утилизацию топливных стержней, то мы контактов с другими государствами не поддерживаем. Мы ничего не продаем.
'Die Welt': Россия помогает другим государствам в строительстве атомной бомбы?
Антипов: Россия не помогала в строительстве атомной бомбы ни одному государству, ни материалами, пригодными для создания такого оружия, ни технологиями. Я заверяю Вас, что мы российскую ядерную программу никогда не экспортировали.
'Die Welt': Иран заверил Москву, что у него нет программы создания ядерного оружия. Но подозрение по отношению к Тегерану сохраняется. Какую роль в этом играет Россия?
Антипов: Наше сотрудничество с Ираном служит однозначно только мирным целям. Мы помогаем стране строить атомную электростанцию. Технологии для строительства атомной электростанции не могут быть использованы для военной ядерной программы. Это исключено. Международное агентство по атомной энергии очень строго контролирует объекты. Под контролем находятся каждый шаг, каждая операция, каждый ядерный стержень.
