В конце 90-х годов в Москве можно было встретить странные рекламные щиты. С одного на вас смотрела молодая женщина, но речь шла не о рекламе духов. Короткий текст гласил: 'Я люблю тебя'. Кого любила эта женщина, почему ей нужно было, чтобы все это знали? Ходили слухи, что один из богатейших людей России хотел таким образом удивить свою возлюбленную.
На другом плакате изображалось лицо мужчины, на которое сыпались иностранные золотые монеты. Текст был несколько больше: 'Рома заботится о семье, а семья заботится о Роме. Поздравляю! Рома нашел для себя прекрасное местечко'. И в этом случае никаких общедоступных объяснений текста не было. Однако тоже ходили слухи, что под именем 'Рома' имелся в виду Роман Абрамович, имевший тесные контакты с бывшим в ту пору президентом Ельциным и его окружением - 'семьей'. Но даже тот, кто делал вид, что знает, кто этот Рома, не знал, кто же заказал размещение этого плаката. Такая временная узурпация улиц Москвы в целях распространения личных посланий воспринималась как само собой разумеющееся.
Рекламные щиты с частными посланиями так легко смогли захватить общественное пространство только потому, что оно в России практически пустует. Общение между государством и обществом или общественная дискуссия практически отсутствуют. Во времена коммунизма дискуссии ограничивались пространством собственной кухни. Все, что было за ее пределами, уже считалось территорией государства. Того, кто пересекал границу, ждало серьезное наказание. Затем перестройка превратила страну в огромную общественную арену. Улицы и площади, газеты и литературные журналы превратились в площадки для свободного выражения мнений и открытых выступлений. Газеты выходили огромными тиражами.
Понятно, что в конце 80-х - начале 90-х в России не было демократических институтов; царило, скорее, настроение подъема. Все думали, что этот поток демократических эмоций принесет и новые политические учреждения. Вместо этого политическая жизнь превратилась в чистую формальность. И хотя никакого угнетения теперь нет, тем не менее, отчужденность между государством и обществом напоминает советские времена.
Новое российское государство в основном не проявляет к гражданам вообще никакого уважения. Оно не считает себя обязанным ни отчитываться перед обществом, ни объяснять, что происходит в Кремле. Партийный ландшафт опустился до уровня полного отсутствия значимости. Парламент превратился в учреждение, штампующее бумаги. Общероссийские телеканалы находятся под контролем правительства. И хотя идеи можно открыто высказывать, слушать их, а тем более реагировать на них никто не будет. Высказанные мнения растворяются бесследно.
Действительно, в России еще существуют значительные личные и общественные свободы, но послушно-покорное население без нужды уступает территорию государству. Семь-восемь либеральных газет публикуют критические материалы и даже доказательства преступлений правительственных чиновников. Однако их тиражи составляют лишь от 20 до 100 тысяч экземпляров, и распространяются они в большинстве случаев лишь в Москве. И поэтому значения эти газеты почти не имеют. Широкая общественность, по всей вероятности, не заинтересована в том, чтобы иметь лучшее представление о важных решениях правительства. Как и раньше, царит убеждение: 'Они там наверху все равно не будут считаться с нами'.
На практически пустой общественной арене раздаются странные голоса, вовсе не предназначенные для общественности. Как и в советские времена за нашими спинами идет обмен посланиями, с той лишь разницей, что теперь 'они' используют наше общество. В марте солидная экономическая газета 'Ведомости' опубликовала письмо Михаила Ходорковского. Остается загадкой, как удалось вынести это письмо из тюрьмы? И был ли автором действительно Ходорковский? Если да, то был ли это его политический манифест или акт раскаяния? Но главное: кому адресовал Ходорковский это письмо или чего он хотел им добиться?
Возможно, читатели 'Ведомостей' и испытывают симпатию к Ходорковскому, но их всего 60 тысяч. Широкая общественность ничего не узнала о его письме, ведь государственное телевидение исключило тему Ходорковского из своих передач. Послание было, скорее, важным элементом закулисных переговоров между Ходорковским и заинтересованными группами в Кремле. Оно хотя и появилось на общественной арене, но предназначалось вовсе не общественности. С ним дело обстояло так же, как и с рекламным 'Я люблю тебя'. Правда, любовь Ходорковского пока остается безответной.
Маша Липман - главный редактор выходящего 4 раза в год политического журнала 'Pro et Contra', издаваемого на русском языке московским отделением Центра Карнеги
__________________________________________________________
Избранные сочинения Маши Липман на ИноСМИ.Ru
Российская политика: игра с фюрером ("The Washington Post", США)
Жесткие грани Путина ("The Washington Post", США)
Жесткие грани Путина ("The Washington Post", США)
Опасное безразличие России ("The Washington Post", США)
Страх и ярость в России ("The Washington Post", США)
Военный урок для России? ("The Washington Post", США)
Страх и ярость в России ("The Washington Post", США)
Военный урок для России? ("The Washington Post", США)
В России выборы - не соревнование ("The Washington Post", США)
"Палестинизация" Чечни ("The Washington Post", США)
Бремя Путина ("The Washington Post", США)
Безответная любовь Михаила Ходорковского ("Der Standard", Австрия)
Историю переписывают под Путина ("The Washington Post", США)
