Существуют изображения, смотреть на которые невыносимо. Одно из худших, сохранившихся в моей памяти: сделанная в 1910 году на месте публичной казни фотография одного несчастного, повинного в покушении на жизнь последнего китайского императора. Обвиняемого приговорили к смертной казни путем нанесения ему тысячи порезов, то есть разрезания его тела на тысячу маленьких кусочков, начиная, разумеется, с конечностей. Я знаю одного известного художника, заклеившего в книге страницу с этой фотографией для того, чтобы, когда он в следующий раз соберется взять ее в руки и откроет наугад, не наткнуться случайно на этот снимок.
Другой художник - Гутьеррес Солана (Gutierrez Solana) - предпочел провести что-то вроде обряда изгнания нечисти из этой фотографии и превратил ее в картину. Производимый ею эффект стал намного слабее, чем впечатление от самой фотографии, должно быть потому, что мы уже давно привыкли к пыткам, изображаемым в нашей религиозной живописи, будь то мучения Святого Лаврентия, Святого Варфоломея или некоторые из распятий. Во время экскурсии по одному из токийских музеев меня сопровождал специалист по западноевропейскому искусству, рассказавший, что японцы не переносят религиозную европейскую живопись. При всем притом - что поделать, мы полны противоречий - он был безоговорочным поклонником графических работ Гойи (Goya). Теоретически, можно себе представить и литературное произведение, которое окажется настолько же невыносимым, как и указанная фотография. Текст, наполненный не ужасом, а страхом. И, если его не существует, так это потому, что написание подобного произведения требует определенного времени, и работа над ним превратилась бы в невыносимую муку и для самого создателя.
'Бедствия войны' Гойи, а также и многие из фотографий на ту же тематику, упоминались в связи с обрушившимся на нас шквалом - похоже, что таких снимков тысячи - изображений американских солдат, жизнерадостно позирующих вместе со своими измученными иракскими жертвами. Со всей справедливостью говорилось, что эти фотографии навсегда останутся пятном на чести американской армии. Эти фотографии уже сравнивались со снимками жертв холокоста или с теми, что были сделаны во Вьетнаме, но подобные сравнения кажутся мне неприемлемыми, потому как, несмотря на то же ощущение ужаса, которое они вызывают, содержание сравниваемых изображений слишком разнородно, чтобы находить между ними схожие черты. Кроме того, мне кажутся несоответствующими и некоторые из сделанных выводов. Некоторое ощущение фатальности при виде подобного кошмара, например, рассуждения о том, что со времен Гойи ничего не изменилось. Подобные выводы, по моему мнению, неправильны: на момент принятия международным сообществом Женевской конвенции уже существовало немало стран, которые в одностороннем порядке стремились действовать так, как, в их понимании, должны были поступать цивилизованные государства. Иными словами: обращение с пленными было полностью отлично от того, что изображал на своих офортах Гойя.
И если всего лишь за несколько десятилетий до принятия Женевской конвенции (1864) Гойя на своих гравюрах изображал французских солдат, четвертующих, сажающих на кол и сдирающих кожу с испанских партизан, а затем и этих последних, проделывающих то же самое со своими французскими мучителями, то причина заключается в том, что в те времена казни проводились публично, а телесные наказания и пытки - сжигание на костре, четвертование - были весьма востребованным в европейских городах спектаклем. И тот факт, что еще до появления фотографий с иракскими пленными по телевидению были показаны съемки японских заложников с ножом у горла, а еще раньше - толпы иракцев, таскающих за собой останки американских граждан, объясняется тем, что в некоторых странах Ближнего Востока телесные наказания - будь то приведение в исполнение смертного приговора или же просто ампутации - все еще проводятся публично и подобные ситуации воспринимаются с той естественностью, о которой Запад уже успел позабыть.
Новым в случае с пытками, применявшимися американскими солдатами к своим жертвам в Абу-Грейбе становится то, что эти специалисты по ведению допросов, воспринимали свою деятельность как своеобразную ролевую игру. Именно так: каждый должен был исполнить свою, заранее отведенную ему роль в этом садо-мазохистском спектакле, вроде тех, что можно найти в интернете или на взятой напрокат кассете из ближайшего секс-шопа. Отсюда и важность - немедленно выявленная - того факта, что среди надсмотрщиков присутствуют две женщины. Вполне возможно, даже учитывая, что иракские заключенные не были, мягко говоря, добровольцами, кто-то из американских охранников так и не понял, почему разразился весь этот скандал. Они, должно быть, подумали: некоторые дают делать с собой, что угодно и даже не жалуются при этом. Если я не ошибаюсь, это генерал Карпински (Karpinski) сказала, что с заключенными в тюрьме обращались прекрасно, некоторые из арестованных даже не хотели выходить.
Подобные последствия можно было предвидеть еще, когда в самом начале интервенции в Афганистан Рамсфелд (Rumsfeld) заявил, что при ведении подобных военных действий неизбежно совершение скверных поступков, а потому необходимо нанять специальных людей, у которых полностью отсутствуют угрызения совести. И вот что мы получили: пятнадцать или двадцать тысяч наемников, которые - как мы внезапно об этом узнаем - выполняют в Ираке всю грязную работу, появляющуюся в подобных случаях. Принцип дискотечных вышибал, примененный ко всей стране в целом. Сотрудники компании, деятельность которой заключается в ведении войны.
И еще один последний момент: эти снимки с Ближнего Востока действительно кошмарны. Но события подобные или еще хуже происходят в Ливии, Сьерра-Леоне, Нигерии, Конго, Руанде - прежде всего, в Руанде - во многих африканских странах, располагающихся южнее пустыни Сахары. Но фотографий из этих стран совсем мало, потому как они, по-видимому, практически не интересуют Запад. Равно как и мертвые. В Судане и Чаде, где сегодня начинает попахивать нефтью, ситуация ухудшается, но на информационной бирже смерти жителей этих стран по-прежнему будут котироваться не слишком высоко. Четыре тысячи погибших на Ближнем Востоке, к примеру, стоят куда дороже восьмисот тысяч убитых в Руанде. Это напоминает позитивную дискриминацию священника Лас Касаса (Las Casas): двадцать черных рабов достанут из шахты вдвое больше ископаемых минералов, чем все вместе взятые индейцы за тот же период времени.
Луис Гойтисоло - писатель.
