Будущий сатрап России в Чечне Алу Алханов утром вчерашнего дня, конечно, знал, кто стоит за ночными нападениями на милицейские и правительственные объекты в соседней Ингушетии. Это был Шамиль Басаев, активно действующий уже 15- год главарь банды. По словам Алханова, последний, избранный большинством населения чеченский президент Аслан Масхадов нападение сразу же одобрил.
В этом заявлении нет ничего особенного, если не считать способности Алханова как пророка. Российская попытка смешать исламистских пособников Басаева в политическом плане с Масхадовым, уже давно готового к переговорам, стара, как и сама война Путина. И если такой союз с недавних пор и выкристаллизовался, то это заслуга Путина.
Российский президент называет свою стратегию 'чеченизацией'. Определено ее содержание. Чеченские коллаборационисты должны сделать то, с чем не справились армия и вооруженная спецслужба России: по заданию Москвы покончить с сопротивлением - всеми средствами, большинство из которых идет вразрез с военным и международным правом, с правами отдельного человека.
Эта стратегия ведет к обратному, а не к миру и национальному примирению. Она терпит крах. Она уже потерпела крах еще до того, как тщательно подобранный правитель в Грозном Ахмат Кадыров пал 9-го мая жертвой скрупулезно спланированного политического убийства. Собственная милиция Кадырова, самая многочисленная банда в регионе наряду с бандой Басаева, привела ситуацию к данному состоянию в результате незаконных арестов, систематической коррупции, беспощадного уничтожения сел и поселков.
Кадырова не очень-то оплакивали даже сторонники Путина на Кавказе. Москва из этого никаких уроков не извлекла. Поддержка нынешнего министра внутренних дел и начальника милиции Грозного, известного Алу Алханова, свидетельствует, что Путин продолжает твердо придерживаться своего ошибочного курса.
Полтора года назад Путин, возможно, уничтожил последнюю остававшуюся небольшую возможность для мирного урегулирования конфликта. До того момента еще казалось, что с помощью переговоров можно провести грань между настоящим сопротивлением и отдельными боевиками-преступниками. Это было бы возможно на основе мира, заключенного Ельциным и Масхадовым в 1997 году. Путин тогда должен был бы, конечно, признать, что его война, благодаря которой он был избран российским президентом, повлекла за собой не только военные преступления, она в целом была политической ошибкой. Этого он не хотел.
Каждая 'зачистка' в чеченских селениях, каждое не расследованное исчезновение молодых парней, каждое изнасилование женщин приводили в ряды мятежников новых бойцов. Они подпитывали отчаяние, превращали женщин, чьи родственники погибли на войне против русских, в террористок-смертниц. Они давали аргументы в руки воинствующим группировкам, которые несут незамысловатый, чуждый для региона и далекий от религии так называемый ислам. Это плоды так называемой чеченизации.
Все это происходит в Европе. Политическое руководство крупных демократических стран не приходит в голову ничего, кроме как сохранять молчание. Не по причине неловкости, а из-за оппортунизма. Однако война Путина лишает Россию цивилизованности, это бумерангом сказывается на нас. Демократические страны обязаны вмешаться из соображений собственных интересов.
