Айра Строс является координатором Комитета НАТО по Восточной Европе и России
23 июня 2004 года. Добиваются ли Америка и Россия в Средней Азии "позитивных сумм", или каждый ведет игру "с нулевой суммой"?
Пример: после драматических споров, когда казалось, что российские пограничники вот-вот уйдут из Таджикистана, 4 июня было решено, что россияне останутся, по меньшей мере, до 2006 года. Это должно было бы стать хорошей новостью для всех заинтересованных сторон - России, Таджикистана и Соединенных Штатов, которые тоже заинтересованы в безопасности на таджикско-афганской границе. Однако в этом можно усмотреть также и отход правительства Таджикистана от курса на союз с Америкой, к которому оно стремилось ранее, когда пыталось вытолкнуть Россию из Таджикистана. Российский аналитик Сергей Благов тоже связывает прежние антироссийские шаги с попыткой таджиков использовать в своих интересах поворот в сторону союза с США. Именно эти прежние антироссийские шаги превратили (американо-российские) отношения в игру "с нулевой суммой". Если это была игра Америки, то она ее проиграла.
Другой пример: Узбекистан укрепил свои отношения с Россией, нанеся удар по Соединенным Штатам, которые принимали меры по созданию военных баз и укреплению своего влияния в регионе за счет России. Это не цитата из какого-то одного источника. Скорее, это то, как и российские, и западные политические аналитики интерпретируют события 15-16 июня: российско-узбекский пакт и саммит Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС). В этом есть элемент правды: существует новый двусторонний договор безопасности, в котором, среди прочего, сказано, что ни одна из стран "не допустит использования своей территории третьей страной, если при этом может быть ущемлен суверенитет другой страны". В этом просматриваются российские страхи; однако в оперативном плане это может стать несущественным, если Соединенные Штаты найдут средство успокоить российские страхи. И большинство других элементов в улучшенных российско-узбекских отношениях не являются "нулевой суммой" - если только их не сделает таковой вера обеих сторон в то, что именно так должно быть. Запланированный совместный антитеррористический центр является формой функционального сотрудничества, к которому могли бы присоединиться и Соединенные Штаты.
Америка в будущем станет слишком часто проигрывать в игре "с нулевой суммой" и потому должна от нее отказаться - или позволить, чтобы местные правители разыгрывали американскую карту против России, что, возможно, и произошло в Таджикистане. Принимая во внимание естественную силу влияния России в регионе, эта игра Америке просто не подходит. У России слишком много козырных карт: этнические среднеазиаты в Москве, которые своими деньгами поддерживают наплаву Среднюю Азию; этнические русские в Средней Азии, которые тоже очень важны для местной экономики; долги Средней Азии России, и т.д.
Однако месяц за месяцем средства массовой информации (СМИ) - в особенности специализированные издания сообщества политических аналитиков - сообщают о шагах "с нулевой суммой". Если это российские СМИ, они сообщают о мерзких шагах США и анализируют, как эти шаги вредят законным интересам России. Если это американские СМИ, они сообщают о мерзких шагах России и анализируют, как они вредят благотворному влиянию Америки в регионе. Нередко они расценивают шаги обеих сторон как "нулевую сумму" - однако они всегда возлагают всю вину на другую сторону, якобы действующую в духе "нулевой суммы", и далее описывают (или предписывают), как следует действовать своей стороне, чтобы в результате получить "нулевую сумму".
При такой "помощи" от своих аналитических сообществ, усиленной привычками "холодной войны", можно было бы ожидать, что два правительства будут действовать в регионе исключительно на основе принципа политики "с нулевой суммой". И это все кончится для них плохо.
К счастью, действительность вместо этого оказывается смешанной: мы имеем некоторые важные шаги по взаимной поддержке и общей политике наряду с шагами "с нулевой суммой" и некоторыми симбиозными шагами, которые не являются ни "нулевыми", ни "позитивными". Это заставляет думать о том, что мы учимся на опыте, который пока еще не просочился в укрепившиеся субкультуры; и что может быть и более широкий простор для результатов "с позитивной суммой", который только и ждет, чтобы его использовали, если удастся его исследовать и проанализировать.
Сообщества политических аналитиков нам в этом не помогают ни в Москве, ни в Вашингтоне. По крайней мере, помогают далеко не всегда. Но позвольте мне рассказать о встрече в прошлом месяце, где политические аналитики действовали лучше.
Это был приятный день в одном из аналитических центров Вашингтонского пояса, где проходил семинар о роли США и России в Средней Азии. Выступающие были компетентными, рациональными и сообразительными. Они очень быстро свалились в яму логики "с нулевой суммой". Здесь не было ничего нового. Тем не менее к концу дня дискуссия сменила направление, удалось выбраться из ямы и попасть в более солнечное царство "позитивных сумм".
Как это произошло? На начальном этапе те из аудитории, кто задавал вопросы, равно как и сидевшие за столом президиума, по большей части придерживались рамок "с нулевой суммой". Для этого особых стараний не требовалось: это было установкой "по умолчанию" в сложном анализе. Выступавшие время от времени постулировали естественное противоречие между интересами США и России, то есть делали невысказанные предположения о "нулевой сумме" со стороны США; в других случаях, что было несколько противоречивым, они приписывали российским политикам неисправимые взгляды "нулевой суммы", которые не способны по достоинству оценить американский подход "с позитивной суммой". Они усердно доказывали, "зуб за зуб", последствия этих предположений, рисуя взаимно нейтрализующие прошлые шаги и прогнозируя (или предписывая) аналогичные шаги в будущем. И хотя они описывали негативные меры обеих сторон, каким-то образом выходило, что вину за эту негативность несет Россия.
Однако один из присутствовавших в зале, бывший американский дипломат в Москве, вмешался в дискуссию, чтобы заметить, что официальные лица России, хотя они и отказывались слушать его протесты в 1990-х годах, что шаги США в регионе не являются "нулевой суммой", не всегда ошибались в своей глухоте: некоторые из (американских) шагов, в самом деле, были "нулевой суммой". Это был, по его словам, "диалог двух глухих", имея в виду, что глухота была свойственна обеим сторонам.
После этого несколько из тех, кто задавал вопросы, и тех, кто сидел в президиуме, переключились на обсуждение "позитивной суммы". Они стали доказывать, что у Соединенных Штатов и России есть более важные общие интересы, чем противоположные интересы в этом регионе; что привычки "нулевой суммы" можно обнаружить в среде чиновников обеих стран; что обе страны повинны в этом; и что с обеих сторон есть также люди, настроенные на "позитивную сумму". Это подвело дискуссию к точке, когда стали возможными коалиции двух видов: сторонники "нулевой суммы" могли бы одержать верх путем симбиоза в обычной манере "зуб за зуб", но был открыт простор и для людей, придерживающихся "позитивной суммы", если только они захотели бы сообщить о своей заинтересованности в сотрудничестве другой стороне и совместно разрабатывать инициативы.
Впечатляют, утверждали представители этой группы, не те "нулевые суммы", которые остались после многих лет "холодной войны", но то, какой большой прогресс достигнут в последние годы в направлении "позитивных сумм". В особенности впечатляет то, насколько далеко российское руководство продвинулось в направлении непредвзятого подхода к таким делам, как американские базы в российском подворье. Заметим, что председатель поддержал сторонников "позитивной суммы". Именно благодаря этому, вероятно, удалось заставить даже аналитиков размышлять о подходе "с позитивной суммой".
И прежде бывали времена, когда в Вашингтоне или на других уровнях преобладали подходы "с позитивной суммой". Например, ответственным чиновникам исполнительной власти приходилось иметь дело с настойчивыми потребностями Америки в сфере безопасности и с новыми реалиями, и они пришли к выводу, что это несовместимо с представлениями времен "холодной войны". Однако в аналитическом сообществе и в постоянных бюрократических структурах определенные субкультуры испытывали более серьезные затруднения с этим. Но трудно - не значит невозможно. В описываемом случае они тоже оказались во вселенной, где можно было рассматривать варианты подходов с "позитивной суммой", а не только "с нулевой суммой".
И поэтому члены президиума и председатель воспользовались случаем, чтобы вслух поразмышлять о путях повышения суммарного результата деятельности США и России в Средней Азии. Вероятно, это далось им нелегко: этого не было в заранее подготовленных выступлениях, и в прежних работах аналитического сообщества не было ничего, на чем можно было бы выстроить дискуссию. Это была не совсем "мозговая атака" или чистая импровизация, однако в ней был элемент размышлений вслух. И это происходило в обстановке, которая не совсем подходила для размышлений вслух, ибо в зале не в коей мере не было консенсуса в отношении обсуждения таких подходов "с позитивной суммой", а несколько из присутствовавших настойчиво требовали обсуждать намерения и действия российской элиты исключительно под углом зрения "негативной суммы". Несмотря на эти препятствия, были высказаны несколько предложений "с позитивной суммой", которые сводились к следующему:
- Открыть американские базы в регионе для посещений россиянами; наладить обмены, даже, быть может, проводить совместные учения или подготовку.
- Не позволять местным деспотам сталкивать лбами Россию и Америку. Предполагалось, что этого удастся достигнуть путем предварительных консультаций по вопросам Средней Азии, чтобы потом выступать единым фронтом против Каримова, Ниязова и пр. (Разумеется, само по себе это вовсе не обязательно "позитивная сумма", но, по меньшей мере, это означает, что местным деспотам не будет позволено, сталкивая нас лбами, свести нас к "нулевой сумме". И тем самым устанавливаются связи для того, чтобы вырабатывать подходы "с позитивной суммой", если только у нас хватит воображения это сделать.).
- Установить дату закрытия американских баз.
Фактически, последнее предложение не совсем "позитивная сумма" как таковая. Это предполагает наличие ведущего к "нулевой сумме" страха перед американскими базами в регионе, но пытается уменьшить этот страх России, устанавливая конечный срок для разрешения ситуации. Возможно, это справедливо также и в отношении первого предложения. Тем не менее, совокупным результатом стало бы создание простора для размышлений и действий в направлении "более позитивной суммы".
Я не совсем уверен, что Вашингтон в данное время выдержит эту нагрузку, если вдруг начнутся разговоры о некоторых более конкретных шагах в направлении "позитивной суммы". То есть, об инициативах, где США и Россия действительно стали бы укреплять влияние каждой из стран в регионе, пойдя дальше предварительных действий по уменьшению взаимных подозрений. Возможно, это будет уже слишком, и люди, слыша такие вещи, станут испытывать спазмы в желудке? А быть может, и нет. Ведь, в конце концов, этого требуют национальные интересы США. Для политических аналитиков это стало бы своего рода предательством наших профессиональных обязанностей, если бы мы подчинили логике "позитивной суммы" наш анализ американских интересов или наших личных (или аналитического сообщества) интересов, которые диктуют, что нужно держать Россию на дистанции. А потому нам, быть может, следовало бы создать простор в наших умах, чтобы размышлять об этих вещах, неважно, чувствуем мы себя готовыми к этому или нет.
Ниже изложены некоторые размышления о потенциальных инициативах для достижения широких американских интересов в регионе и выстраивания отношений с Россией на принципе "позитивной суммы":
- Субсидировать некоторые российские базы и войска, чтобы те оставались в регионе, или чтобы строились новые базы там, где на это соглашаются местные власти. Америке нужны россияне для обеспечения безопасности на границе, для воспрещения наркотраффика и для других функций стабилизации обстановки; а возможно, также и для ведения в регионе разведки с минимальной объективностью, независимо от местных режимов.
- Россия, в свою очередь, могла бы воздержаться от дальнейших напоминаний, что Америке, в конце концов, придется уйти. Американское присутствие дало бы странам гарантии постоянства их суверенной независимости от России; однако этот суверенитет перестали бы обуславливать необходимостью изгнания из региона России или защиты от российского влияния. Будет плохо и для Америки, а не только для России или Таджикистана, если закроются российские базы, а из приграничных районов Таджикистана уйдут российские войска. Даже если кто-то склонен думать - как думает большинство комментаторов, которым нравится политика "зуб за зуб" - что Америка стремится к такому развитию событий, еще не поздно понять, что это грубая ошибка, повернуть в другую сторону и сделать то, что правильно. Насколько лучше было бы наше положение сегодня, если бы мы полвека назад поняли, что в основном были не правы в своей враждебности к британской власти на всех заморских территориях, вместо того чтобы поумнеть только в войне из-за Фольклендских островов. Суровые реалии после 11 сентября должны заставить нас умнеть быстрее в отношении нашей позитивной заинтересованности в российской мощи и влиянии в некоторых регионах.
- По-тихому подталкивать грузин (для чего временно перенести нашу дискуссию на другую сторону Каспия) и россиян к заключению следующего соглашения. Грузия перестает требовать вывода российских баз; Россия в ответ начинает оказывать поддержку восстановлению территориальной целостности Грузии (возвращению в ее лоно Абхазии и Северной Осетии) и перестает возмущаться присутствием на грузинской территории войск США/НАТО. Иными словами, там остаются и США, и Россия, вместо того чтобы пытаться выпихнуть оттуда друг друга. Для этого можно использовать как стартовую площадку недавнюю роль Игоря Иванова, который сумел заставить Абашидзе мирно покинуть Аджарию. Тем самым были бы осуществлены надежды грузин на то, что Россия сыграет аналогичную роль в других, более глубоких кризисах, связанных с территориальной целостностью Грузии. В то же время этот подход будет опираться на реалию, что сама Грузия много сделала для провоцирования этих кризисов: грузинский национализм действует далеко не так, как надо, при решении этнических вопросов после 1991 года. Российское вмешательство будет и дальше требоваться для успокоения этнических абхазов и осетин, если мы хотим, чтобы они добровольно и мирно согласились на воссоединение с Грузией, несмотря на то, что они фактически выказывают предпочтение присоединению к России.
- Американская поддержка прав этнических русских в Средней Азии. Американские субсидии русскоязычным СМИ и гражданским организациям и партиям этнических русских в интересах демократизации региона. Тем самым они будут избавлены от обвинений в том, что являются передовыми агентами нового российского империалистического захвата, хотя бы потому, что они превратятся, так сказать, в "агентов США".
- Публичное давление и протесты Америки против дискриминации "этнических русских" в Средней Азии в вопросах трудоустройства на государственной службе (В этом регионе "русскими" кличут также украинцев, евреев и представителей большинства других постсоветских наций, в том числе немцев и всех прочих проживающих там европейцев.). Это даст нам огромный кредит доверия россиян, причем не только в регионе, но и в Москве. Это объективно продемонстрирует, что мы в действительности готовы выступать за декларируемые нами права человека даже в случае, когда это отвечает интересам России, а не противоречит им. И это стало бы чертовски хорошим делом для репутации прав человека в России, где дело демократии страдает оттого, что оно слишком часто оказывается связанным со слабостью и унижением нации, а "права человека" слишком часто становятся кодовым словом для враждебной деятельности.
- Регулярная практика консультаций между Вашингтоном и Москвой по политике в регионе, направленных на выработку совместного курса действий и выступление единым фронтом при обращении к местным режимам. Телефонные звонки в Москву перед тем, как Рамсфелд (Rumsfeld) или Пауэлл (Powell) отправляются с визитом в Среднюю Азию. В ответ некоторые консультации mutatis mutandis (о внесении необходимых изменений, лат.) перед визитами в Среднюю Азию Лаврова или Иванова, хотя - реалистично говоря - их визиты являются несколько более рутинными.
- Американо-российская "рабочая группа" по региону, вроде той, что была создана по Афганистану и терроризму в 1999 году (возможно возложение обязанностей в отношении Средней Азии на ту же группу). Эта группа стала бы готовить совместные инициативы для "позитивных сумм"; а тем временем отслеживать деятельность обеих стран в регионе и следить за тем, чтобы были предварительные консультации в отношении тех мероприятий, которые могут вызывать подозрения у другой стороны.
Разумеется, можно было бы добавить сюда новые пункты. Я ограничился лишь некоторыми главными пунктами, которые могли бы быть инициированы Вашингтоном, и в отношении которых можно рассчитывать, что россияне на них согласятся. Это атипично высокий стандарт реализма, поскольку отсекается все то, что могло бы быть сочтено слишком трудным. Если добавить чуточку идеализма или, по меньшей мере, сбалансированно оценить российские намерения, то можно было бы попросить Россию увязать эти пункты с некоторыми другими, которые, тоже к взаимной выгоде, были бы в особенности и со всей очевидностью выгодны Америке. Например, содействие в строительстве нефтепровода, обеспечении его безопасности и стабилизации в странах, расположенных на маршруте нефтепровода (который, надо полагать, пройдет из Баку в Джейхан, хотя, когда наши страны на самом деле откажутся от политики "с нулевой суммой", возможно, выяснится, что более оптимален другой маршрут или маршруты.
Существуют и другие уровни сотрудничества и интеграции, которые стоило бы обсудить, но которые выходят за осторожные рамки, установленные мною для вышеизложенных предложений. Иан Бреммер (Ian Bremmer) и Николас Гвоздев (Nikolas Gvosdev) убедительно писали о логике единых военных баз под эгидой общих структур.
Однако даже без этих дополнительных пунктов изложенные выше пункты позволили бы получить достаточно крупную "позитивную сумму", такую, которая существенно повышает стабильность и способность обеих стран реализовать свои жизненные интересы - стимулирование стабильности и модернизации в регионе и достижение победы в войне с террором.
Все вышесказанное, возможно, захотят обсудить в нашем аналитическом сообществе. В конце концов, предполагается, что мы должны заниматься оказанием правительству помощи в деле всестороннего изучения проблемных вопросов и отыскания возможностей для реализации действительных интересов нашего общества. Разве не для этого существуют политические аналитики?
