Мы соперничали, иногда даже грубо. Но Яцек всегда мог показать, насколько велика ценность честности и правды.
Размах, как твое имя? На фоне политической заурядности такой вопрос поражает. Нужно другое временное измерение, великие эпохи рожают великих людей, но ведь они сопровождают нас также тогда, когда все мельчает. Показывают шкалу возможного, показывают драматически - когда уходят.
С Яцеком Куронем мы познакомились ближе в первой половине семидесятых годов. Лишь начали готовить структуры, способные к активной деятельности. Я помню именины у кого-то из знакомых; в нескольких комнатках квартиры на варшавском Жолибоже именинник сумел собрать всю оппозицию, если не польскую, то уж наверняка варшавскую. Импонировал значительный выбор водки. До первого тоста кто-то задал нам - мне и Яцеку - идентичный вопрос. Сначала независимость или демократия? Что будет результатом, а что причиной? Ну и началось! Политический спор разрушил вечеринку.
Когда под утро расходились по домам, практически не тронутая водка все время стояла на столике; поиски самой хорошей дороги к свободе опьянили больше, чем алкоголь. Мы шли с Яцеком по окраине какого-то газона, шаг за шагом, рядом друг с другом. Так как для меня и для него тоже было очевидным, что, выбирая отдельные тропинки, мы вступили на одну дорогу. Разницы в программах были так велики, что в следующие годы соперничество бывало жестокое.
Однако когда решили - сами - объявить о создании Движения защиты прав человека и гражданина, первым человеком, которому я сообщил об этом, был Яцек Куронь. Когда они решили - сами - формировать независимую политическую жизнь, частью которой были мы, в свободных структурах политических движений, а не планомерно плюралистических организациях, Яцек первый обо всем уведомил меня. В различиях между нами заключалось единство и возможно только сегодня я осознаю, как огромные были его заслуги.
Летом 1976 года Яцека взяли в армию, а фактически был интернирован в пустые казармы в Белостоке. Когда в сентябре власти были вынуждены отпустить его, с энтузиазмом бросился в политику. Старшие, заслуженные оппозиционеры вели бесконечные диспуты, в то время как Яцек за пару дней провел, как сам это назвал, молодежное покушение на строй. Создался Комитет защиты рабочих (КОР). Сентябрь 1976 - это великая поворотная точка в польской истории. По сегодняшний день - недооцененная. Октябрь 1956 и декабрь 1970 это ключевые периоды в истории ПНР, но полностью помещавшиеся в этом небрежном времени. Только создание КОР - день рождения явной оппозиции, бросающей открытый вызов тоталитарному порядку и ялтинской геополитике - открывало перед поляками новую эпоху, приведшую к августу 1980 и июню 1989. Я с восторгом наблюдал за размахом и храбростью, с какими Яцек создал большой fait d'accompli; мы в это время осторожно или даже вяло готовились к выходу на поверхность, а потом долго догоняли.
Вспоминаю также другой момент - пятнадцать лет и несколько месяцев позже. Политический кризис, падение неумелого правительства, трудные разговоры о создании нового. Тупик, последняя попытка: мы с Яцеком в каком-то пустом помещении в Сейме, многочасовый разговор, время от времени звонок с просьбой принести кофе. После стольких лет - изумление, что в разнообразном изображении Яцека, знакомом мне отлично, появляется новое, другое человеческое лицо. Яцек Куронь был настоящим социалистом, таким как Вариньский, Лимановский, Перл, Дашиньский, Пужак, да и Йозеф Пилсудский. Не из-за очарования доктриной, не из-за веры в эволюционную машину истории - а исключительно потому, что стоял на стороне человека, которому плохо, которого презирают, дискриминируют, лишают справедливости, у которого должен быть хлеб и свобода.
Сегодня таких социалистов уже нет. Все погибли от собственного доктринерства и компрометации доктрины. В первые годы Третьей Жечи Посполитой Куронь, вопреки принятой стратегии правительства, боролся за самых бедных, самых слабых и сделал для них очень много. Я отлично это помнил, оттуда и изумление, что умеет подняться свыше собственных убеждений во имя высшей правды. Центральным, практически единственным пунктом спора была экономическая реформа. Яцек заверял, что, несмотря на высокую общественную цену - продолжение радикальных реформ абсолютно необходимо, хотя предупреждал о необходимости жесткой социальной политики. Изумляющим был аргумент, что только создание новой структурно-собственной действительности гарантирует неизбежность Больших Перемен, которые произошли в Польше. Еще сегодня слышу этот подавленный, хриплый голос Яцека: 'Это правда, что нет уже Советского Союза, но ведь. . .'. В то время, и сегодня тоже, я иначе оценивал ситуацию, но это не самое главное. Очередной раз я восхищался человеком, который умел смотреть на свои убеждения с дистанцией - форсирующего, без потери благородного идеализма, жесткие правила реальной политики.
И еще эпизод, к которому отношусь с огромной благодарностью. Накануне одного из моих процессов СБ (Служба Безопасности) распространила в кругах зарубежных журналистов - в то время единственного для нас средства информации - сплетню, что не стоит популяризировать Лешека Мочульского, потому что он антисемит и фашист. Тогда Яцек вместе с Яном Иосифом Липским созвали пресс-конференцию и разъяснили, что это подлая клевета. Тогда, но не в первый раз я убедился, какую цену имеет честность и правда. Не только в политике.
Видеть в Яцеке исключительно политика неправильно. Это был человек, в полном смысле этого слова. Честный и искренний во всем, спонтанный, вне границ рассудка, сильный душой и телом. Полнокровный, горячий, с такой жизненной силой, что даже трудно поверить, что ушел после стольких лет страшной болезни.
Уже неделю следовало ожидать самых плохих вестей, но когда они поступили, это показалось невозможным.
В то время я писал рецензию книги о приверженцах Пилсудского во время войны, лишенных вождя; когда услышал, что Яцек умер, меня осенило новое понимание. Как могли, как могут в Отечестве управлять люди, которым в их собственной жизни не хватает индивидуальности, внутренней силы, которая может и больно ранить спокойную жизнь, но творит, захватывает, ведет за собой?
Яцека жаль. . . Жаль, что сегодня не хватает этой внутренней силы.
АВТОР - Лешек Мочульски - историк, политик, деятель антикоммунистической оппозиции в ПНР. В 1977 создатель Движения защиты прав человека и гражданина, в 1979 создал Конфедерацию Независимой Польши, был ее председателем и депутатом Сейма первого созыва.
ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА. 17 июня 2004 года в Варшаве скончался известный польский диссидент, политический деятель и оппозиционер эпохи социалистической Польши Яцек Куронь. В марте этого года ему исполнилось 70 лет.
Выпускник исторического факультета Варшавского университета, деятель независимого студенческого движения в 1960-х годах, Куронь активно выступал против статьи польской конституции, где говорилось о ведущей роли партии в жизни общества. В 1964 году написал 'Открытое письмо к партии', после чего был арестован и осужден на три года тюрьмы. В марте 1968 года снова попал в тюрьму за участие в организации протеста студентов Варшавского университета.
В 80-х годах Куронь организовал Комитет защиты рабочих, на его квартире проводили свои встречи оппозиционеры и деятели профсоюза 'Солидарность'. Куронь был одним из авторов стратегии деятельности польской 'Солидарности'.
В 1981 году был интернирован.
Куронь был участником польского 'круглого стола', приведшего к частично свободным выборам и победе на них 'Солидарности'. С 1989 по 2001 год был депутатом Сейма.
В 1989-90 и 1992-93 годах являлся министром труда и общественной политики.
'От нас ушел Яцек Куронь - человек, который был совестью польской политики', сказал премьер-министр Польши Марек Белька. По его словам, сложный процесс польской трансформации и реформ имел 'много лиц, но одним из самых важных было человеческое лицо Яцека Куроня'.
