Обычному смертному может показаться, что существует два Путина. Правда, недавно оба выступили совместно, чтобы зачитать Доклад о положении нации (Послание президента Федеральному Собранию - прим. пер.) перед 800 депутатами Думы, не скупившимися на аплодисменты, и все выглядело так, словно он был один.
Первый Путин грозно заявлял, что 'осуществляется политическое, экономическое и медийное давление', чтобы ослабить Россию в глобальной борьбе. Частные группы, выдающие себя за слуг народа, действуют на службе и за вознаграждение иностранных хозяев. 'В мире нет никого, кто хотел бы видеть независимую, сильную и уверенную в себе Россию'.
Второй Путин говорил о будущем России: 'Наши цели совершенно ясны. Высокий уровень жизни в стране, безопасная, комфортная и свободная жизнь, зрелая демократия, высоко развитое гражданское общество и усиление для позиций России на мировой арене'.
Налицо возвращение классической паранойи российской истории, присущей и царям, и комиссарам и далее Путину. К ней относится не только всеобщая шпиономания, но и повсеместный страх перед иностранными агентами, стремящимися навредить матушке-России. Для свободных СМИ здесь нет места так же, как и для независимых журналистов.
Первыми оказались телеканалы, которые во времена Ельцина не только делали смелые материалы о том, что происходит в стране и за ее пределами, но и не жалели критики, юмора и сатиры. Затем наступила очередь независимых радиостанций. Как и телевидение, они частично финансировались олигархами, то есть крупными предпринимателями, которые стремятся приобрести, а при необходимости и купить, влияние в парламенте и обществе. И которым, в общем-то, не нравится делать достоянием гласности свою профессиональную и деловую карьеру.
С начала 2004 г. теперь уже газеты и журналы, до сих пор учреждавшиеся с невероятной легкостью, попали под прицел людей в темных кожаных пальто. Речь идет о сотрудниках вновь окрепшего КГБ (Комитет госбезопасности), ныне выступающего под названием ФСБ. Они ведут себя, словно многоокий великан Аргус, не оставляя без внимания ни факсы, ни электронную почту и СМС, не гнушаясь старомодным подслушиванием. Методы вмешательства при этом не всегда тонкие. Церемониться необязательно.
Российские журналисты, некоторые с международной репутацией, сообщают о каждодневных притеснениях и запугивании. Угрожают, забирают паспорта, отказывают в выдаче виз, следят и контролируют, запрещают посещать иностранные посольства или фирмы, рекомендуют 'по здоровью' подольше находиться за границей. Слежка ведется не скрытно, а с пугающей открытостью.
Если где-то политикам приходится мириться с высмеиванием или подражанием говорящих кукол или резкой критикой комментаторов и передовиц, то у Путина это сразу становится делом государственной важности. А это вдвойне опасно. Опасно для участников, опасно не для жизни, как это сразу случается в соседней Белоруссии, а страшно за рабочее место, микрофон и зарплату, или же, как в отдельных случаях - страшно за автомобиль или содержимое квартиры. Кроме того, после краха Советского Союза журналисты свыклись с мыслью, что существует частная жизнь, к которой относятся также и телефон, и квартира. Теперь им придется отвыкать.
Но еще более опасным закрытие СМИ является позиций России на мировой арене. Как могут доверять крупные западные банки - ЕБРР, Всемирный банк или ВМФ - той картине, которую они наблюдают? Возможно, они видят только то, что должны видеть и имеют право видеть. Спасибо Кремлю. Становится все более очевидным, что СМИ могут предложить только то, что нравится Кремлю. Но без прозрачности немыслима трезвая оценка состояния отдельных предприятий или даже всего народного хозяйства. В советские времена это было не столь важно, пока текла нефть и шел газ. Но сейчас Кремль ищет широкого сотрудничества с немцами и американцами. В прошлом Россия всегда была надежным поставщиком газа и нефти. Но нынешние российские предприятия стремятся к сращиванию, переплетению капитала. И тут уже необходима прозрачность, законность и открытые дебаты. Цена свободы прессы окупается инвестициями, которые отсутствуют, и доверием, в котором отказывают.
'Загадка, упакованная в тайну, запрятанную в непостижимость', - так описывал Россию Уинстон Черчилль перед началом Второй мировой войны. Ключ к пониманию этой страны он видел, мысля по-британски, в национальных интересах. Эти интересы многообразны и делятся между Европой и Азией, между внутренним и внешним миром, между преклонением перед демократией и перестраховкой у деспотии.
Так что Западу придется свыкнуться с тем, что еще долго будут существовать два Путина. Один Путин - раскованный человек с расстегнутым воротничком рубашки на встрече Восьмерки, честный парень в кругу честных парней. И тот другой Путин, что в Чечне - полководец, а в Кремле - старый-новый царь, ставящий цели для 'диктатуры закона' (его любимая фраза). Беда тем журналистам, кто в поисках правды заблудится в нейтральной полосе между этими двумя несовместимыми образами.
