Большинство жителей Нью-Йорка могут считать оккупацию Ирака чем-то далеким. Но есть группка новых американцев, для которых разговор о строительстве демократии в разрушенной стране кажется более чем знакомым.
Это выходцы из России.
Вспомните их недавнюю историю. После распада Советского Союза в 1991 году молодое и дерзкое российское правительство принялось, не без помощи американских советников, рушить тоталитарную систему. Правительство переписывало законы, приватизировало государственное имущество и ожидало прихода демократии.
Но она не пришла.
Вместо этого, новые свободы и попытки преобразований привели к политическому и экономическому хаосу, и многие люди, с которыми я побеседовала, когда писала эту статью, приехали в Америку, спасаясь как раз от него. Готовясь праздновать День Независимости (для некоторых это будет первый праздник в качестве американских граждан), они тем не менее скептично настроены по отношению к перспективам пересадки американской демократии.
Виктор Лушин, ведущий на русскоязычной радиостанции WSNR-AM в Бруклине, слышал много выступлений американцев об Ираке. 'Люди наконец-то свободны', - резюмирует он эти речи. - 'Дайте им немного денег, примите несколько законов, и получится демократия'. Лушину это напоминает взгляды американцев на Россию начала 1990х.
'Свобода', - говорит он, - 'это очень коварная штука'.
Сразу после распада СССР все были полны оптимизма. Лушин с друзьями попытался открыть издательство в родном Петербурге. Зоя Верник, которая теперь тоже работает на WSNR, тогда пришла в новое информационное агентство в Одессе, а ее муж превратил свои технические знания в сфере телекоммуникаций в небольшой бизнес.
'Было ощущение, что через три месяца Россия превратится в Великобританию', - рассказывает Ян Визинберг, кинорежиссер и тележурналист, в мае получивший американское гражданство.
В Москве молодые политические лидеры трудились над реформированием старой советской системы. Они перенимали западные модели и получали советы от западных экономистов и прочих экспертов.
'Подразумевалось, что они просто целиком скопируют политическую и экономическую западную систему так, как им советовали', - говорит Екатерина Разумова, докторант Рочестерского университета. Правительство словно говорило: 'Взгляните, все идет прекрасно, так что заткнитесь и дайте нам работать', - вспоминает она.
Однако пересадить западную демократию на российскую почву оказалось сложной задачей, добавляет Екатерина. Судьи и милиционеры, ранее служившие советским лидерам, быстро оказались под контролем политиков и бизнесменов. Инфляция стремительно росла. Зарплаты сокращались. СМИ покупались и использовались богатыми предпринимателями.
Демократия начала приобретать дурную славу.
Лушин бросил издательский бизнес и занялся недвижимостью. Тогда этот сектор контролировался новыми преступными группировками, и двое из его партнеров были убиты. А мужу Зои Верник пришлось скрываться от влиятельного бывшего клиента.
'Суд?' - удивляется Зоя, иммигрировавшая с семьей в Нью-Йорк в 2000 году. - 'Да само это слово вызывало громкий смех. Все решали деньги и связи'.
Законы были на удивление гибкими. Юридические маневры озадачивали иностранцев, но ничуть не удивляли россиян. За много веков они привыкли к сочетанию противоречивых законов с произвольным применением и научились избегать их.
Регина Хидекель приехала в Нью-Йорк в 1993 году из Петербурга. Она вспоминает русскую пословицу о том, что закон - колесо: куда толкаешь, туда и катится.
Затем началась приватизация. Российское правительство составило планы о передаче в частные руки многих государственных компаний, от пекарен до нефтяных гигантов. Советники из американского министерства финансов рекомендовали действовать быстро.
По словам Джозефа Стиглица, бывшего в 1993-1997 членом Совета экономических консультантов Билла Клинтона, идея заключалась в том, чтобы быстро создать широкий слой частных собственников, которые будут заинтересованы в строительстве институтов и соблюдении законов.
Но государство было слабо, и руководить процессом стала элита с политическими связями, которой удалось дешево приобрести ценные компании.
О российской приватизации историки будут спорить еще много лет. Сторонники процесса заявляют, что в то время лучшего выбора не было, и, в конце концов, она все же улучшила экономику. И действительно, экономика страны неуклонно растет с 1999 года. Однако профессор Стиглиц, раскритиковавший политику США в отношении России в книге 'Глобализация и вызванное ей недовольство', придерживается противоположного мнения.
'Это была слепая вера в рынки', - говорит он.
Как бы то ни было, простые россияне остались в стороне от процесса, который им казался коррумпированным. Это еще больше настроило их против демократии.
'Демократия была хороша для тех, у кого были деньги', - говорит Борис Крайтман, футбольный тренер в южном Бруклине. Он эмигрировал в США из Украины в середине 1990х.
В феврале профессор Стиглиц опубликовал статью, в которой утверждал, что быстрая приватизация в Ираке, о которой администрация Буша упоминала до того, как недавняя вспышка насилия обратила на себя все внимание, приведет к результатам, напоминающим российские - богатая элита и озлобившееся население. Несмотря на множество различий, обе страны - нефтяные державы, чьи экономики разваливаются после многих лет застоя, а юридические институты слабы.
Хотя Россия ожесточенно спорит о некоторых аспектах американской системы, русские американцы, с которыми я говорила, высоко ценят возможности, предоставляемые США, и восхищаются их демократической системой.
Большинство из 240 тысяч русских иммигрантов в Нью-Йорке поддерживали войну в Ираке, говорит Наргиз Шекинская. Она проводит опросы общественного мнения для RTV1, русскоязычного телеканала на Манхэттене. Большая часть из них покинули Россию еще во времена Советского Союза, причем многие спасались от антисемитизма, а потому тепло относятся к США и их политике.
Те, кто иммигрировал позже, тоже настроены тепло, но тем не менее не лишены скептицизма. Недавно Юлия Флоринская обсуждала с двумя друзьями плюсы жизни в Америке на террасе кафе 'Эниуэй', популярного места встреч молодых россиян в Ист-Виллидж.
Флоринская приехала в США подростком в начале 1990х. Она ценит в Америке стабильность и проистекающую отсюда уверенность.
Однако сами американцы иногда плохо понимают свою собственную систему, полагает она. Во многих отношениях им повезло с ералашем истории, культур и традиций.
'Их демократия - это свобода речи', - указывает Флоринская. - 'Это означает, что Майкл Мур может высмеивать Буша'.
Сценарист из Манхэттена Марк Расстанный скоро получит вид на жительство и женится на американке. По его мнению, главное - это верховенство закона. 'Мне нравится американская модель. Интеллект важнее, чем сила. Можно обратиться в суд. Люди знают, что они не беззащитны', - говорит он.
Однако, то, что американская система достойна восхищения, не означает, что ее легко привить другим странам. 'Это не универсальная модель демократии', - признает Расстанный.
С ним согласна и 25-летняя Анна Аунон, приехавшая в США в 2001 году. 'Очень многое зависит от традиций и культуры', - говорит она. - 'Социализм был в сознании людей на протяжении многих лет. Наш народ пытается перенять что-то у Запада. Но не имея прошлого опыта, нагнать Запад очень сложно'.
Большинство из опрошенных иммигрантов считают, что жизнь в России постепенно налаживается.
Более того, многие из них полагают, что ответ на проблемы как России, так и Ирака подскажет время. 'Ситуация в Ираке в конце концов изменится, но не из-за прихода американцев, - считает Визинберг. - Иракцы пройдут через свой исторический процесс'.
По словам Леона Арона, автора книги 'Ельцин: революционная жизнь' и сотрудника отдела исследований общественной политики американского института предпринимательства, Россия действительно добивается прогресса, но западные политики ожидали слишком многого в слишком короткий срок. 'Мы все полагали, что во многих отношениях это будет просто', - рассказывает он. - 'Но оказалось, что свобода - это не демократия'.
'Демократия оказалась сложным делом, потому что шла в разрез с тем, что прививалось в последние 75, а может, и 400 лет'.
'Нельзя поставить историю на ускоренную перемотку', - заключает Арон.
