7 июля 2004 года. Судебные приставы стучатся в дверь российской нефтяной компании "ЮКОС", в то время как основатель и главный акционер этой компании миллиардер Михаил Ходорковский томится в тюрьме. Ухабистая дорога России к капитализму является поучительной для развития рыночных экономик во всем мире.
Мильтон Фридман (Milton Friedman) в своей определяющей работе по американской модели делового предприятия "Capitalism and Freedom" ("Капитализм и свобода") признает, что "то, что составляет собственность, а также и права, которые несет с собой владение собственностью, являются скорее сложными социальными созданиями, чем самоочевидными суждениями". Далее он рассуждает с большей долей сомнения: "Во многих случаях существование основательно сформулированного и общепринятого определения собственности куда важнее, чем само определение".
Лидер российских прорыночных реформаторов Анатолий Чубайс повторил утверждения профессора Фридмана более понятным языком. В 1995 году он признал, что "они крадут абсолютно все, и остановить их невозможно. Ну и пусть крадут и присваивают собственность. Тогда они станут владельцами и разумными администраторами этой собственности". Процесс, который описал г-н Чубайс, достиг своего апогея в программе "акции в обмен на займы", которая передала главные природные ресурсы и промышленные предприятия России олигархам вроде г-на Ходорковского и обеспечила Борису Ельцину переизбрание на второй президентский срок.
Западу хотелось бы набросить вуаль на происхождение прав собственности, которые утвердились в посткоммунистической России. Западные нефтяные компании, например, хотят получить доступ к огромным энергоресурсам России, а организациям, которые эти ресурсы контролируют, крайне необходим западный опыт. Лидерам (западного) делового мира удобно сохранять неправильные суждения и действовать на основе представления, что люди, с которыми они имеют деловые отношения, является российскими аналогами их самих. Когда инвесторы покупают российские акции, им хотелось бы думать, что приобретаемые ценные бумаги обладают такими же свойствами, что и те, которыми торгуют на Нью-йоркской фондовой бирже.
Возможно, было бы лучше для самой России, равно как и для тех, кто ведет с Россией дела, если бы эти суждения и ожидания являлись хорошо обоснованными.
Россия, быть может, быстрее двинулась к рыночной экономике, если бы она руководствовалась принципом профессора Фридмана: сфокусировалась на обеспечении существования основательно сформулированного и общепринятого распределения прав собственности и перестала задавать вопросы относительно легитимности определения прав собственности и их распределения. Ведь, в конце концов, первоначальные источники богатства английской аристократии не выдержали бы пристального изучения. Как и состояния российских олигархов, их богатства были получены в результате низкопоклонства перед монархами и правильного угадывания победителя во времена политических смут.
Однако время лечит многие раны. Английская аристократия сегодня выродилась в обаятельный анахронизм с очень малой политической властью. И даже при этом Великобритания остается почти единственной страной с рыночной экономикой, в которой прежняя служба при дворе продолжает влиять на распределение богатств. Состояния, полученные на службе у короля, были утрачены в водовороте революции во Франции или же размыты в результате гиперинфляций 20-го века в Германии и Австрии.
Сегодня обычный путь к богатству иной. Состояния семей Гейтса (Gates), Уолтона (Walton), Рокфеллера (Rockefeller), какими бы нелепо огромными они ни казались, связываются с деятельностью по их приобретению, которая принесла прямые выгоды миллионам людей.
Ключом к одновременной эволюции либеральной демократии и рыночной экономики стало разделение политики и экономического успеха. Без такого разделения и политика, и бизнес становятся коррумпированными. Демократическая политика невозможна ввиду того, что беспристрастное правительство не может появиться в условиях, когда государственная власть является главным путем к личному обогащению. Экономический рост прекращается, потому что предпринимательские инстинкты отвлекаются от потребностей клиентов и направляются на удовлетворение желаний тех, кто контролирует правительство. В конечном счете, Россия, быть может, выиграла бы больше от постепенного перехода (к капитализму), который придал бы такой же вес легитимности прав частной собственности, как и быстроте их установления.
Разумеется, не только в России несоответствующие отношения между политикой и бизнесом обедняют политику и искажают бизнес. Вашингтонские лоббисты являют собой современную версию придворной знати, которая заполняла Версальский дворец (Versailles) в поисках королевских милостей. Для здоровья демократии нужно, чтобы их оттуда вычистили пусть более человечным, но не менее неумолимым способом.
