Когда мы встретились с Михаилом Саакашвили, возникла забавная ситуация - мы никак не могли решить, на каком языке лучше говорить. Саакашвили предложил - на выбор - французский, английский, немецкий, испанский, украинский, грузинский и русский. Я же в ответ могу предложить только русский и английский. Мой собеседник выбрал английский, которым в совершенстве овладел, когда изучал юриспруденцию в Колумбийском университете и основы защиты прав человека в Университете Джорджа Вашингтона.
Мы оба родились и выросли в Советском Союзе, так что для нас было бы более удобно говорить по-русски, однако выбор языка по-своему символичен - как и почти все действия Саакашвили. Президент Грузии, который на следующей неделе посетит Лондон (статья опубликована 9 июля - пер.), стремится сделать из своей страны не советскую республику прошлого, но европейское государство будущего. Над грузинским парламентом уже реет флаг Европейского Союза - пока что скорее напоминая о том, куда идти, чем отражая существующее положение вещей. Саакашвили хочет полностью порвать с прошлым и наследием своего предшественника Эдуарда Шеварднадзе, о котором, несмотря на его желание установить более тесные связи с Европой, Саакашвили говорит как о человеке 'с очень советскими вкусами и менталитетом'.
С одной стороны, в Саакашвили действительно не видно советского пристрастия к созданию вокруг себя пышного ореола власти, но он явно не чужд театральности и популистских жестов. Он отказался въехать в старую президентскую резиденцию, потому что ее построил Лаврентий Берия, начальник тайной полиции Сталина и тоже грузин. 'Для меня она была слишком большой, и там была такая негативная аура. И вообще мы стараемся насколько можно сократить [государственные] расходы', - говорит он.
'По политическому стилю меня сравнивают с Джоном Кеннеди, но, если по существу, мне гораздо ближе Ататюрк, Бен Гурион, или генерал де Голль - люди, перед которыми стояла задача построить национальное государство. У Шеварднадзе была возможность стать отцом-основателем нации, но он ее упустил, так что теперь эта честь достанется мне и моим друзьям'.
Друзья Саакашвили, многие из которых стали министрами его правительства - это люди в большинстве своем моложе сорока лет, получившие образование на Западе и не испытывающие никакой ностальгии по советскому прошлому. Советник президента по национальной безопасности 37-летний Гела Бежуашвили учился вместе с ним в Университете Джорджа Вашингтона и, начав государственную службу в Грузии, вынужден был прервать учебу на курсах государственного управления имени Кеннеди. Помощник Саакашвили Наталья Канчели, прежде чем приехать на родину ради высокого поста, изучала в Соединенных Штатах социальную психологию и успела поработать в Лондоне специалистом по современной культуре. Также Саакашвили привлек в свою команду в качестве советника по экономике бывшего банкира из Salomon Brothers Гигу Бединейшвили, а в качестве министра иностранных дел - бывшего сотрудника французского дипломатического ведомства и посла в Грузии Саломе Зурабишвили.
Бескровная 'революция роз' в Грузии стала не столько сменой политических ориентиров, сколько сменой поколений. Сейчас Саакашвили 36 лет, и он - самый молодой президент в Европе, а также единственный лидер постсоветского государства, выросший в период перестройки и гласности, который, по иронии судьбы, начался как раз в середине 80-х годов прошлого века при Михаиле Горбачеве, одним из главных соратников которого был Шеварднадзе.
В последние полгода Саакашвили движется вперед с головокружительной скоростью. Он восстановил контроль над сепаратистски настроенной черноморской республикой Аджарией, убрав военного лидера Аслана Абашидзе, семья которого правила этим регионом из поколения в поколение. Также было арестовано большое количество боссов мафии и коррумпированных чиновников, включая зятя Шеварднадзе, и им было предъявлено требование отдать все то, что они украли у народа. 'Нас выбрали, потому что мы пообещали бороться с коррупцией, и народ увидел, что мы действительно делаем то, что обещали', - утверждает Саакашвили.
Он постарался, чтобы вся страна увидела по телевидению, как вооруженные люди в масках врываются в высокие кабинеты и заставляют трепетать чиновников - теперь уже бывших. Эти аресты, при большинстве которых законным процедурам не уделялось почти никакого внимания, породили на Западе обеспокоенность популистским стилем правления Саакашвили и тем, насколько он уважает само понятие законности. На это он отвечает: 'Некоторые нас критикуют, называя это нарушением прав человека. Конечно, необходимо сделать так, чтобы наша полиция более скрупулезно подходила к закону, но на это требуется время, а действовать надо уже сейчас'.
Несмотря на весь свой популизм, Саакашвили достаточно прагматичен. Многие из арестованных чиновников были отпущены на свободу, как только выплатили в казну большие суммы денег. Например, зять Шеварднадзе, чтобы выйти из тюрьмы, опустил в копилку государства 15 миллионов долларов. По словам Саакашвили, 'Лучше, если босс мафии не в тюрьме, но без денег, чем в тюрьме и с деньгами, хотя самое лучшее - это когда они и в тюрьме, и без денег. Но так получается не всегда'.
Чтобы не создавать почвы для мздоимства, Саакашвили резко сократил численность автоинспекторов, налоговиков и таможенников, а тем, кто остался на службе, увеличил заработную плату. 'У нас начали собираться налоги, а люди стали вовремя получать зарплаты и пенсии. Два года назад об этом и мечтать было нельзя', - говорит президент.
Однако он понимает, что, если ему не удастся возродить экономику и повысить уровень жизни, он потеряет поддержку народа так же быстро, как и завоевал ее: 'Грузинское общество не очень терпеливо. Люди уже задают вопросы, почему зарплаты такие маленькие'.
Что Грузии действительно нужно - это инвестиции, и президент делает все для того, чтобы ясно показать всем, что страна открыта для бизнеса. Несколько лет назад делать бизнес в Грузии без поддержки 'сверху' было просто немыслимо. Сейчас, как говорит Саакашвили, правила игры изменились: 'Если раньше для успеха в бизнесе нужно было всего лишь быть знакомым зятя Шеварднадзе, то сейчас надо всего лишь уважать закон'.
Хотя, конечно, даже если изменить инвестиционный климат, иностранные компании и туристы вряд ли валом повалят в Грузию. Больше всего Саакашвили надеется на приход российского капитала. Недавно он предложил пост министра экономики российскому бизнесмену грузинского происхождения Кахе Бендукидзе. Под давлением Кремля российские олигархи - пока в шутку, но может только пока? - говорят о возможности переезда в Грузию. 'Сейчас русские очень сочувствуют Грузии, но самое важное для нас - избежать русских 'медвежьих объятий' и выстроить нежные взаимоотношения. Между нежностью и медвежьими объятиями ведь немаленькая разница', - говорит Саакашвили.
Ему не так уж нравится политическое и военное присутствие России в Грузии. За последние пятнадцать лет Грузия имела мало поводов за что-то благодарить своего северного соседа. Пятнадцать лет назад советские солдаты убивали грузин, повинных только в том, что они вышли на демонстрацию в защиту независимости своей республики. Также не до конца ясна роль России и в конфликте между Грузией и Абхазией, поскольку она только раздувала войну, поставляя оружие абхазским сепаратистам. По мнению Саакашвили, 'здесь Россия сыграла очень плохую роль'.
Из своих политических предпочтений он секрета не делает. 'Если вы спросите, кого выбирает Грузия - Россию или Запад, то понятно, что мы выберем Запад. Именно это и должна понять Россия - такие вопросы вообще не надо задавать. В культурном отношении Грузия очень близка к Европе. Мы - черноморская нация, и мы идентифицируем себя с Европой, со Средиземноморьем. Мы хотим у себя создать систему, которая напоминала бы европейские и западные модели'.
Однако, как показал последний конфликт в Аджарии, ключ к стабильности Грузии до сих пор лежит в кармане России. Одна из главных причин, по которой Саакашвили удалось избежать там военного конфликта, заключалась в том, что российский президент Владимир Путин согласился принять к себе свергнутого военного лидера Абашидзе: 'Путин сказал, что позволит нам взять свое в Аджарии, но в Абхазии у нас это не пройдет'. В Грузии до сих пор находятся российские военные базы.
На первый взгляд, особой любви между американизированным юристом Саакашвили и бывшим офицером КГБ Путиным быть не может. 'У нас очень разный опыт. В студенческие годы у меня были проблемы с КГБ. Они преследовали меня за то, что я протестовал против [ввода советских войск в] Афганистан; меня два раза арестовывали за антисоветскую деятельность', - говорит он. И все же Путин и Саакашвили достаточно прагматичны, чтобы работать друг с другом, даже если они никогда не будут друг другу доверять.
Саакашвили говорит: 'С Путиным я разговаривал в течение пяти часов, и это было приятно. Мы можем работать друг с другом. Мне нравится его решительность, но в этом смысле я тоже не подарок'.
Аркадий Островский - корреспондент Financial Times в Москве.
