Российский писатель Виктор Ерофеев, родившийся в 1947 году и уже в советские времена проявивший себя проницательным политическим наблюдателем (его последний, во многом автобиографичный роман называется 'Добрый Сталин'), в своем недавнем интервью сделал такой вывод о политике президента Путина: 'Существуют два Путина, возможно, даже больше. Он еще не решил, каким он хотел бы быть: русским или европейцем, демократичным или авторитарным'.
Эта двуликость является зачастую также частью того загадочного образа Путина, который имеет распространение на Западе. Не подлежит сомнению, что Путин после неспокойно-хаотичной эпохи Ельцина во многом стабилизировал ситуацию в России. Пятый год подряд страна демонстрирует более высокие темпы экономического роста, чем крупные западноевропейские промышленные страны - главным образом благодаря большим доходам от сильно увеличившихся объемов экспорта нефти. Более стабильных отношений и заметных признаков процветания, по крайней мере, в крупных городах Путин достиг благодаря кажущейся незыблемой популярности, которой могло бы позавидовать большинство его зарубежных коллег.
Между тем, постсоветская Россия под управлением бывшего сотрудника КГБ, прослужившего там долгое время, снова активно обращается к авторитарным методам правления. И в Думе, и на общенациональных телеканалах плюрализма мнений уже больше не обнаружишь. Однако это, как кажется, серьезно беспокоит лишь немногих российских граждан. Во время своей встречи с главами государств и правительств ведущих западных стран, приветствовавшими его, исходя из самых разных интересов, в качестве желанного союзника, Путин практически мог не опасаться неудобных вопросов. Например, что касается постыдной ситуации в Чечне или других щекотливых вопросов, таких, как свобода печати и правовая безопасность.
В последнем случае речь идет, не в последнюю очередь, о драматической охоте российских органов власти на недавно еще самого богатого человека страны и главного владельца нефтяного концерна ЮКОС Михаила Ходорковского. Экономический босс, которому только 40 лет, сидит скоро уже год за решеткой по обвинению в мошенничестве с налогами и в совершении других преступлений. Если верны признаки, то концерн в силу необходимости доплаты налогов в размере нескольких миллиардов долларов будет подведен к банкротству или же предприятие, успешно созданное Ходорковским, отойдет государству.
Какую роль играет в этом привлекающем всеобщее внимание спектакле Путин? Озабочен ли он лишь тем, чтобы были соблюдены законность и правопорядок? Чтобы миллиардеры, по меньшей мере, платили предписанные законом налоги? Или же жесткие действия против Ходорковского являются примером избирательного понимания Путиным законов, которые могут быть использованы по усмотрению правителя в качестве инструмента? Будет ли нефтяной магнат осужден, прежде всего, за то, что начал финансировать политические партии и помогать становлению открытого общества (некоторые из его критиков говорят в этой связи о взяточничестве и коррупции)?
Путин, что касается Запада, умывает руки, говоря о своей невиновности. Он заверяет, что история с ЮКОСом это, прежде всего, дело органов правосудия. В России в это, конечно, никто не верит. Подобное дело такого масштаба и такого значения в империи Путина без очевидного согласия президента никогда бы открыто не было. Сколь волюнтаристски порой распоряжаются в России органами правосудия в политически взрывоопасных случаях, можно было убедиться на примере дела бывшего управляющего Кремля Павла Бородина, которое имело место несколько лет назад. Женевская прокуратура доказала тогда в отношении него, что на подконтрольные ему счета в Швейцарии ушли 25 миллионов долларов США. Обвиняемый не смог убедительно доказать происхождение этих денег. Но поскольку Бородин был в тесных отношениях с бывшим президентом Ельциным и его преемником Путиным, Москва неожиданно прекратила сотрудничество российских органов юстиции со швейцарскими органами. Поэтому Бородин вышел сухим из воды, заплатив большой денежный штраф.
Если бы в деле Ходорковского речь, прежде всего, шла о законности и демократическом порядке, тогда перед судом должны были бы предстать и все другие так называемые олигархи, немыслимо разбогатевшие сомнительным образом после распада Советского Союза. Пока этого не произошло. Путин удовлетворен тем, что на отдельном примере он может преподать драконовский урок и, таким образом, насадить чувство страха и покорности среди остального предпринимательства. На прошлой неделе, во время встречи президента с ведущими предпринимателями, никто не осмелился заговорить о деле Ходорковского, хотя история эта, наверняка, вертелась на языке у всех участников встречи. Кстати, при действительно непредвзятом расследовании вопроса о происхождении состояния олигархов было бы необходимо критически подойти и к роли государственных функционеров. Во всяком случае, оттого, что бывший президент Ельцин заставил в 1996 году олигархов оплатить свое переизбрание, очень выгадал и его протеже и преемник Путин.
Наконец, не красит образ динамичного российского воскресителя и просвещенного партнера Европы и Америки страшно запутанная ситуация с чеченским конфликтом. Скоро уже пять лет, как в республике после военного вторжения, организованного Путиным, царят разрушение, кровавая анархия и политическая бесперспективность. После убийства в мае, якобы боевиками, 'избранного' Путиным наместника Кадырова 'чеченизация', проводимая Путиным, пока, судя по всему, провалилась. Чечня наглядный пример тезиса о том, что националистически инспирированный сепаратизм и терроризм не могут быть преодолены с помощью жестокой военной силы и без серьезных усилий для организации переговоров, в том числе и с воинствующими силами.
Каким образом должен реагировать Запад на сильного человека России и на его частично конструктивно-реформистскую и частично авторитарно-волюнтаристскую политику? Есть резон иметь в виду двух Путиных, о существовании которых говорил Ерофеев. Это также означает, что оценивать постсоветскую Россию и ее все же свободно избранного президента надо 'в целом', со всеми их внутренними противоречиями. При таком рассмотрении будет не так-то просто приукрашивать феномен Путина или же демонизировать его. Политическим партнерам Путина на Западе, начиная с Буша (Bush) и кончая Шредером (Schroeder), до сих пор трудно находить в своих высказываниях о своем друге в Кремле верный тон.
